Мартин Лютер и Томас Мюнцер, или Начала бухгалтерии - [15]

Фридрих разочарованно отбрасывает квитанцию прочь.

Это высшая награда христианского мира.

ФРИДРИХ

Безусловно.

МИЛЬТИЦ

Ее вручение связано с новыми индульгенциями.

ФРИДРИХ

Прекрасно.

МИЛЬТИЦ

Она дается за добродетельный образ жизни.

ФРИДРИХ

То-то обрадуются мои незаконные сыновья.

МИЛЬТИЦ

Святой отец сожалеет о разногласиях, обнаружившихся в последнее врмя.

ФРИДРИХ

Я тоже. Но что поделаешь. Теология.

МИЛЬТИЦ

Вы совершенно правы. Мне бы хотелось побеседовать с вашим профессором. Можно это устроить?

ФРИДРИХ

Пожалуйста. Говорите, о чем хотите.

МИЛЬТИЦ

Нижайше благодарю за аудиенцию, ваша милость. (Уходит.)

ФРИДРИХ

Болван.

ШУТ (вручает Фридриху сухой цветок)

Вонючая Роза Помойки за третьего незаконного ребенка.

ФРИДРИХ

Исчезни. (Спалатину.) Вы подсчитали?

СПАЛАТИН

На каждую кость накидываются еще сто лет отпущения. При общем количестве реликвий восемнадцать тысяч девятьсот семьдесят это составит в целом один миллион девятьсот две тысячи двести два года и двести семьдесят дней.

ФРИДРИХ

Один миллион девятьсот две тысячи двести два года. Тысяча процентов чистой прибыли с тех пор, как у нас завелся этот Лютер. Вот видите, Спалатин, в крупные дела стоит крупно инвестировать. Постепенно все окупится.

Стол на авансцене слева

Лютер и Мильтиц сидят за пивными кружками. Оба выпили, хохочут.

МИЛЬТИЦ (целует Лютера в левую щеку, потом обходит его кругом и целует в правую щеку).

Я их спрашиваю, что они думают о римском престоле, а они говорят: «Откуда нам знать, какие там у вас в Риме столы — может, деревянные, а может, каменные».

Оба смеются, поднимают кружки, чокаются и пьют.

ЛЮТЕР

Я рад, что вы приехали, Мильтиц.

МИЛЬТИЦ

Ну, и задали вы хлопот курии, милый доктор. Лет сто уже такого дела не было. Наши отдали бы миллион, только бы замять эту историю. Миллион. Неплохие денежки, а?

ЛЮТЕР

Меня насильно вовлекли в этот спор. Я действовал только по принуждению. Сцепление обстоятельств. Но можете мне поверить, не по доброй воле заварил я эту кашу. Моей вины тут нет. Бог свидетель.

МИЛЬТИЦ

Папа изменил порядок выдачи индульгенций, милый доктор. Теперь все происходит в духе ваших тезисов. Так, как вы пожелали.

ЛЮТЕР

Проклятые тезисы. Не хотел я их распространять. Я собирался обсудить их в нашем университете. С коллегами. А потом выбросить. Но, черт возьми, они вдруг начали вылезать со всех сторон. А ведь я нарочно сформулировал их темно и загадочно — в такой форме, что мне непостижимо, как их понимают.

МИЛЬТИЦ

Я и сейчас еще их не понял.

ЛЮТЕР

Вот видите. Мне и самому многое было неясно. И вдруг — только и слышишь: Лютер да Лютер. А какой переполох среди всех этих знатных господ! Я ничего не понимаю. Мне самому странно, что именно мои тезисы вызвали такой шум. Другие тоже об этом писали. Никогда ничего не происходило. Я сам публиковал тезисы куда острее этих. Ничего не случалось. А эти вдруг понравились. При всем том — между нами — ничего в них хорошего нет.

МИЛЬТИЦ

Я думаю, они просто кое-кому на руку.

ЛЮТЕР

Ведь я сразу же послал их моему епископу, чтобы он вычеркнул все, что захочет, или бросил их в печку, мне не жалко. Но дело сделано. Я хотел даже написать книгу о силе отпущения и тем самым нейтрализовать эти тезисы. Их распространяют помимо моей воли. (Пожимает плечами, пьет.)

МИЛЬТИЦ

Говорят, за этим скрывается курфюрст.

ЛЮТЕР

Если бы вы там, в Риме, не начали возражать, все бы давно забылось. Никто бы не пикнул.

МИЛЬТИЦ

Вы требуете от папы слишком многого. Святой отец воистину проявил терпение.

ЛЮТЕР

Но теперь с этим надо покончить. Если мы будем продолжать спор, история совсем уже приобретет общественный резонанс, и из теологических тезисов может выйти нечто серьезное. Поэтому самое лучшее — сидеть смирно. Вы будете молчать, я буду молчать. И все дело выдохнется само собой.

МИЛЬТИЦ

Конечно. (Пьет.)

ЛЮТЕР

Передайте епископу Трирскому, — он хороший друг нашего курфюрста, — пусть назовет пункты, по которым я заблуждался, и я охотно отрекусь.

МИЛЬТИЦ

Это не проблема. Говорю же, папа изменил порядок отпущения. Но, может быть, стоило бы издать еще и обращение к народу, чтобы он сохранял верность и послушание церкви.

ЛЮТЕР

Хорошая мысль. Это я сделаю. Обращение к народу. Верность и послушание. Хорошо.

МИЛЬТИЦ

В народе беспокойство. Повсюду люди выступают против церкви и властей. Из четырех человек, которых я опросил, трое — за вас.

ЛЮТЕР

Не извиниться ли мне еще раз перед папой?

МИЛЬТИЦ

Было бы неплохо. Начальство это любит.

ЛЮТЕР

Да, я погорячился. Однако, я уже тогда писал папе, что жду его одобрения или порицания. Что моя жизнь и смерть в его руках. Что подчинюсь любому его решению. А он вешает мне на шею дипломатов.

МИЛЬТИЦ

Канцелярия. Вы же знаете. Папа хочет мира.

ЛЮТЕР

Я также. Я готов на все, на любое искупление, только бы прекратить это дело. Я желаю со всем смирением возносить хвалу церкви. Хочу отречься и молчать во веки веков. Аминь.

МИЛЬТИЦ

Брат мой! (Падает к нему на грудь и целует.)

МАЛЬЧИШКА-ГАЗЕТЧИК (раздает экстренный выпуск новостей)

Император Максимилиан помер! Император Максимилиан помер! (У него рвут листовки из рук.)

Помост справа

Трое господ сидят на стульях. Шварц стоит за конторкой, пишет. На помост поднимается Фуггер