Март 1953-го - [14]
А вот и она — здрасте!
Удача пожаловала в гости к Лехе в образе и подобии красавицы лилипутки, умеющей срывать аплодисменты даже под куполом цирка, не то, что в каком-то задрипанном погребе, пахнущем прелой картошкой. Правда, Ада, пусть сто раз назовется сказочной принцессой в своей пушистой шубке на кроличьем меху, ему была, честно признаться, до лампочки, которой, к слову, в его распоряжении под землей не имелось. Его интересовали не литературные произведения Андерсена, а денежные знаки, в значении — рубль, три, пять.
— Кошелек или Ада! — сказал он на доступном языке пиратов, когда я спустился в подвал с аккордеоном «Вельтмейстер» на груди. Футляр я оставил под роялем, чтобы домашние ничего не заподозрили, а рукоятку револьвера сжимал в кармане пальто.
Плененная, но отнюдь не связанная по рукам и ногам, принцесса цирка фыркнула:
— Браво! Брависсимо! Что за реплика?! Браво, какой артист в тебе умирает, хотя мозгов ему кот наплакал!
— Заткнись! — погрозил ей кулаком матерый уголовник, не вышедший ростом, чтобы выглядеть на уровне своего возраста. — Не шей мне мокрое дело. Никакой артист тут не умирает. А будешь выступать — твои мозги вышибу.
— Снимай штаны, знакомиться будем! — ядовитая дразнилка разбитных лилипуток, не менее популярная и среди девчонок нашего двора, чуть ли не довела обидчика до помрачения рассудка.
— Я тебе за штаны башку оторву!
— Этого тебе не позволит мой капитан.
— Кто капитан?
— Мой командир!
— Я спрашиваю — кто? — Леха нагнетал воздух парами злости и страха, боясь милиции, где тоже водятся капитаны.
— Фимуля!
— Как капитан? Какой командир?
— Я ему честь отдавала.
— Нашла чем хвастаться! — вздохнул с облегчением. — Лучше бы горсть монет насыпала. Мне деньги нужны.
— Мой командир не позволит тебе такие удовольствия жизни.
— Чья бы корова мычала, — Леха резко повернулся ко мне, поднеся кулак к самому носу. — Гони монету, пионером станешь к лету!
Дьявол его задери! Чем бы поязвительнее врезать в ответ?
— Лошадь, ложку и жену никому не отдаю, — отчеканил я по-солдатски, вспомнив, что на Первой мировой войне, по рассказам дедушки Аврума, подобным присловьем отвечали его сослуживцы, если у них просили что-нибудь, кроме махорки.
Леха не врубился в исторический экскурс, продолжал гнуть свою преступную линию.
— Сколько стоит чистоганом твой игральный аппарат? — спросил будто ненароком.
— Так я тебе и сказал, нашел дурака.
— Ну?
— Гну!
— Не гни без надобности, коли по фене не ботаешь.
— Не помню.
— А дважды два помнишь? — глумливо усмехнулся тюремный сиделец, будто он заодно и великий Эйнштейн в кубе.
— Это если сложить или умножить? — подловил я недоучку вопросом на засыпку.
Спасительное «если» поставило вора-крадуниста в тупик. Он пошевелил извилинами, и на его лбу запрыгала жилка, наливаясь синим светом, как мигалка у входа в рентгеновский кабинет. Было очевидно: умножить два на два Леха не был способен при всем напряге обоих полушарий, наполненных серым веществом, правда, не совсем умственного качества.
— Побазлали и ладно! — сказал он нарочито сердито, скрывая смущение, почерпнутое из математического убожества. — Я за тебя в ломбард не пойду с музыкальным аппаратом, а тебя посылать без паспорта — сплошные убытки. Так что решай, последний раз говорю: кошелек или Ада!
— Или Ада! — поставил я твердую точку. — Кошелька все равно нет.
— А это мы сейчас проверим! — тиснулся ко мне Леха, намереваясь пошарить по карманам.
Но напоролся на выставленный в живот ствол. И зашмыгал носом, мгновенно став похожим на малолетнего несмышленыша, хотя было ему под двадцать, а то и больше.
— Уходи, Леха, мы здесь будем музыку играть.
— Концерт по заявкам трудящихся? За наличман?
— На похоронах бесплатно.
— Кого хороним?
— Отца народов, вождя и учителя.
— Троих чохом? В одной братской могиле?
— Тут вообще не могила. Тут штаб. И мы будем сидеть и ждать под музыку, когда на небе появится душа.
— Кого? Отца народов?
— Вождя и учителя.
— И ради этого сидеть? Нашел охотника срок мотать за бесплатное кино! Ты мне лучше нарисуй картинку с его лица, ту, что на четвертной.
— Я не художник.
— А она? Или она — «я не папина, я не мамина, я на улице родилась, меня курочка снесла», а?
— Бэ! Имей понятие: для Фимули я — «моя несравненная Дюймовочка!» — возмущенно откликнулась лилипутка и, игнорируя угрозы Лехи, выраженные в непечатных словах и зубовном скрежете, приняла у меня аккордеон. — Не хочешь слушать, катись барашкой по сивым вражкам. И не мешай моему капитану смотреть на небо.
— А что? — засомневался Леха. — Всамдел там душа появится?
— Заткнись! — и я взвел курок револьвера.
И любимица цирковой публики распахнула меха, подхватила мелодию, льющуюся во двор из окон вместе с попутными словами: «Вы жертвою пали в борьбе роковой. Любви беззаветной к народу. Вы отдали все, что могли, за него. За честь его, жизнь и свободу!» Но откуда они доносились: со второго, третьего, четвертого, или со всех этажей разом, я не различал. Слишком усиленно, до рези в глазах, всматривался в наплывающие облака.
Где душа товарища Сталина?
Где?
Души я не увидел. Только услышал, как Леха безнадежно произнес:
В антологии «ЮЖНОЕ СОЛНЦЕ-4. ПЛАНЕТА МИРА. СЛОВА МЕНЯЮТ ОБОЛОЧКУ» представлены поэзия и проза известных писателей Израиля. Роман Айзенштат, Марьян Беленький, Ефим Гаммер, Николь Нешер, Виктория Левина — победители проекта «ПИСАТЕЛИ ХХI СТОЛЕТИЯ. БРИЛЛИАНТЫ СЛОВ». Строка из поэзии Николь Нешер «Слова меняют оболочку» стали подзаголовком, настолько они афористичны. Темы произведений многообразны, как и многоОбразны. Лирика, юмор, сатира, но не уйти от боли, которая проливается сейчас и в Израиле, для кого-то выбранного мишенью для уничтожения, и в мире. Боль стекает со страстного пера плачем по прошлому: «У Холокоста зверское лицо, Тел убиенных невесомый пепел. И память в мозг вонзается резцом», — взывает Николь Нешер. В прозе у Ефима Гаммера соединены в один высокопробный сплав историзм повествования с оригинальностью изложения, широкой географией и подтекстом изображения персонажей в узнаваемых «масках». В короткой прозе и поэзии Виктории Левиной, почти ежедневно мелькающей в сводках победителей и лауреатов международных конкурсов, мастерский срез эпохи со всеми привходящими и будоражащими моментами в мозаике. Юмор Марьяна Беленького, автора давно полюбившихся монологов для юмористов и сатириков, «папы» — создателя Тети Сони в особом представлении не нуждается. Антология — копилка творческих находок и озарений для читателей любых возрастов и национальностей. Обложка — картина Елены Фильштинской (с). Редактор-составитель и автор антологии Елена Ананьева.
Однажды окружающий мир начинает рушиться. Незнакомые места и странные персонажи вытесняют привычную реальность. Страх поглощает и очень хочется вернуться к привычной жизни. Но есть ли куда возвращаться?
Проснувшись рано утром Том Андерс осознал, что его жизнь – это всего-лишь иллюзия. Вокруг пустые, незнакомые лица, а грань между сном и реальностью окончательно размыта. Он пытается вспомнить самого себя, старается найти дорогу домой, но все сильнее проваливается в пучину безысходности и абсурда.
Когда твой парень общается со своей бывшей, интеллектуальной красоткой, звездой Инстаграма и тонкой столичной штучкой, – как здесь не ревновать? Вот Юханна и ревнует. Не спит ночами, просматривает фотографии Норы, закатывает Эмилю громкие скандалы. И отравляет, отравляет себя и свои отношения. Да и все вокруг тоже. «Гори, Осло, гори» – автобиографический роман молодой шведской писательницы о любовном треугольнике между тремя людьми и тремя скандинавскими столицами: Юханной из Стокгольма, Эмилем из Копенгагена и Норой из Осло.
Книга посвящается 60-летию вооруженного народного восстания в Болгарии в сентябре 1923 года. В произведениях известного болгарского писателя повествуется о видных деятелях мирового коммунистического движения Георгии Димитрове и Василе Коларове, командирах повстанческих отрядов Георгии Дамянове и Христо Михайлове, о героях-повстанцах, представителях различных слоев болгарского народа, объединившихся в борьбе против монархического гнета, за установление народной власти. Автор раскрывает богатые боевые и революционные традиции болгарского народа, показывает преемственность поколений болгарских революционеров. Книга представит интерес для широкого круга читателей.
Французская романистка Карин Тюиль, выпустившая более десяти успешных книг, стала по-настоящему знаменитой с выходом в 2019 году романа «Дела человеческие», в центре которого громкий судебный процесс об изнасиловании и «серой зоне» согласия. На наших глазах расстается блестящая парижская пара – популярный телеведущий, любимец публики Жан Фарель и его жена Клер, известная журналистка, отстаивающая права женщин. Надлом происходит и в другой семье: лицейский преподаватель Адам Визман теряет голову от любви к Клер, отвечающей ему взаимностью.
Селеста Барбер – актриса и комик из Австралии. Несколько лет назад она начала публиковать в своем инстаграм-аккаунте пародии на инста-див и фешен-съемки, где девушки с идеальными телами сидят в претенциозных позах, артистично изгибаются или непринужденно пьют утренний смузи в одном белье. Нужно сказать, что Селеста родила двоих детей и размер ее одежды совсем не S. За восемнадцать месяцев количество ее подписчиков выросло до 3 миллионов. Она стала живым воплощением той женской части инстаграма, что наблюдает за глянцевыми картинками со смесью скепсиса, зависти и восхищения, – то есть большинства женщин, у которых слишком много забот, чтобы с непринужденным видом жевать лист органического салата или медитировать на морском побережье с укладкой и макияжем.