Марсиане, go home! - [25]

Марсиане не очень-то переживали, что они не марксисты. Они вообще были против любой политической философии, независимо от её идеологической подоплеки. Им было совершенно безразлично, с кем они имели дело, с коммунистом или с капиталистом — своими шутками и издевательствами одинаково доставали и первых и вторых. Правительства, формы правления, демократия, тирания — все это были пустые слова для них. Как в теории, так и на практике. Они намекали, что там у них, на Марсе, существует какая-то особая, идеальная форма управления, но неизменно уклонялись от уточнения, что это за модель и как она работает, ограничиваясь лишь заявлением, что это не нашего ума дело.

Было ясно и другое: она не миссионеры. Никаких поползновений выступать с позиций оказания нам какой-то помощи. Их единственная цель: все знать обо всем и проявить себя с максимальной степени невыносимыми.

В результате всего этого, за Железным Занавесом наступил полнейший хаос.

Стало невозможным формировать общественное мнение! Марсиане проявляли страшный интерес к пропаганде…

Невозможно стало что-то скрывать. Марсиане, а это мы уже знаем, были безгранично болтливы.

В первые месяцы прокатилась целая волна чисток, снятия с руководящих постов. Многие пострадали.

Но через некоторое время все как-то утряслось. Надо было что-то предпринимать. Всем было ясно, что надо идти на некоторые уступки. Всех не устранишь и в Сибирь не сошлешь. Стали не то чтобы поощрять, но относиться терпеливей к некоторой свободе в прессе и даже, конечно не в стратегическом плане, к небольшим отклонениям от генеральной линии партии и правительства.

Да, грустно все это было, очень грустно…

Но самым ужасным была невозможность вести пропаганду, даже на государственном уровне. Факты и цифры, статистика, как в газетах, так и в официальных речах руководителей, должны были быть реальными, точными. Марсиане чуть ли не в экстаз входили и шумно разоблачали малейшие несоответствия с действительностью.

И я вас спрашиваю: как можно управлять таким кораблем, как Государство, в таких условиях?

Глава 6

Но и у капиталистов, поджигателей войны, дела шли не лучше. Да и у кого в эти времена не было трудностей? Чтобы не быть голословным, сошлемся на то, что произошло с Ральфом Блейз Уэндэллом. Родился он вместе с нашим веком, то есть в этот момент ему было ровно шестьдесят четыре года. Высокий, сутулившийся, худой, с седыми волосами и усталыми глазами. Да, ему здорово не повезло (а ведь вначале все говорило наоборот) быть избран президентом США в 1960 году.

Вы представляете себе: до очередных выборов в ноябре, он был главой государства со ста восьмьюдесятью миллионами жителей и шестьюдесятью миллионами марсиан.

В тот день — это было где-то к вечеру, в самом начале мая, прошло всего шесть недель после прибытия марсиан — он одиноко сидел за письменным столом в своем огромном кабинете с задумчивым видом.

Вокруг — ни одного марсианина. В этом не было ничего необычного. Марсиане редко беспокоили людей, которые находились одни; при этом им было все равно — президент ли это, диктатор, простой клерк или какая-нибудь гувернантка. Полное отсутствие уважения к людям распространялось в одинаковой степени на всех землян.

Итак, в те минуты, по крайней мере, на какой-то момент, о котором идет речь, президент находился в полном одиночестве. Его рабочий день кончился, но ему претило — вот так встать и удалиться. Не исключено, что он попросту устал, причем по обосому, в результате комбинированного воздействия двух сильных чувств — сознания своей громадной ответственности и понимания полнейшей беспомощности. Он нес на своих плечах тяжкое бремя поражения.

С чувством горечи и подавленности он прокручивал в голове все то, что произошло за последние шесть недель, времени полного ералаша и кавардака: разразился острейший кризис, связанный с тем, что в одночасье без работы остались миллионы рабочих! Ну кто бы поверил, что, оказывается, столько людей, прямо или косвенно, тем или иным образом, но живут за счет индустрии развлечений — спектаклей, спорта, массовых зрелищ?

И как следствие, резкое снижение курса акций, охваченных безработицей отраслей в конце концов и падение биржевой деятельности вообще практически до нуля. Кризис с каждым днем усиливался. Неужели он и дальше будет углубляться? До каких пор? Производство автомобилей упало на восемьдесят семь процентов. Никому и в голову не приходило купить новую машину! Зачем? Куда ехать? Люди сидели по домам. А на работу — если она ещё имелась можно поехать и на старой модели. Зато рынок подержанных машин был просто забит, да и какие они там использованные — все эти авто были практически новенькие, поскольку люди старались избавиться от них за ненадобностью. В сущности самое удивительное в этом было даже не то, что производство упало на восемьдесят семь процентов, а то, что с конвейеров все ещё продолжали сходить новые машины.

Раз в таких масштабах стоял автотранспорт, то не меньше пострадала и нефтяная промышленность (добыча и переработка). Больше половины бензоколонок были закрыты.

Следующей жертвой в этой цепочке было производство стали и резины. Еще один источник безработицы.