Маршал - [133]

– С детьми – нет! Опасно. Сама знаешь.

– Тогда меня. Одну… Детей у знакомой оставим.

– Посмотрим, – уже засыпая, прошептал Тота.

* * *

1 декабря 2000 года

Зима пришла по календарю. Ночью ударил первый, легкий мороз.

Тота проснулся рано. Видит в полумраке – Дада сидит перед печкой, обхватив голову двумя руками.

– Что не спишь? Тебе плохо?

– Ой, Тотик, опять этот сон. Этот кошмар… Всю ночь я кричу: «Дада! Дада!» Аж в ушах больно.

– Потерпи. Ещё только день.

– Поскорее бы… На душе так тревожно… Вот здесь, – она сжала платье на груди, – всё горит. Жжёт. Болит.

– Успокойся. Полежи немного.

– Сейчас дети проснутся. Завтрак приготовлю. Потом в ЗАГС надо побежать.

– А где здесь ЗАГС? – поинтересовался Тота.

– Там же, по нашему проспекту Революции, приспособили стол, стул, печать!

…Это управление республиканского ЗАГСа на проспекте Революции находилось тоже возле арки, напротив «Грознефти». Эта арка более масштабная, красочная, в стиле послевоенного декора.

От арки во двор, где живут Болотаевы, до арки ЗАГСа всего метров двести – двести пятьдесят по прямой. Однако этот путь полностью просматривается из угловой высотки их дома, где на чердаке и последних этажах расположились снайперы и связисты, контролирующие весь прилегающий район.

Дабы лишний раз не мозолить глаза и не попадаться на мушку наведенного прицела, Дада постоянно ходит потаенными тропинками через дворы… Это заняло время, а потом и начальница ЗАГСа вовремя не пришла. Словом, этот недалекий поход занял не пятнадцать минут, а в три раза больше. И если бы Дада вернулась напрямую, то она бы, наверное, прекратила бы этот процесс. Но Дада пошла кругами. Около «Образцовой парикмахерской» остановилась у прилавка – детям сладости купить. Потом со знакомой посплетничала. В итоге, когда она раскрыла входную дверь квартиры, её ожидала потрясающая картина. Её легко одетые дети в этот мороз выглядывают в разбитое окно кухни.

– Что вы там делаете? – бросилась к ним Дада и сама в ужасе застыла. На прежнем месте уже красуется яркий баннер с Махмудом Эсамбаевым «Я буду танцевать!», и Тота уже повесил и укрепляет второй баннер «Мы будем танцевать – Маршал!».

– Тотик! – в ужасе прошептала Дада, а он, словно услышал, крикнул на весь проспект:

– Ну как, дети мои? Будем танцевать «Маршал»?

– Будем! – дружно, хором ответили дети.

– Хорс-тох! – выдал он первый пируэт лезгинки, стал в позе орла, застыл…

– Тота, не смейте! – крикнула Дада, но это ещё более, кажется, его раззадорило, и он, крикнув:

– Я буду танцевать! Мы будем танцевать! – как никогда ранее, как в юности, с азартом и бешеной страстью выдал свой фирменный танец и под конец такой в прыжке пируэт, что даже дети крикнули:

– Маршал!

– Свобода! – поддержал их отец.

– Тота! Перестаньте! – заорала Дада. Она рванула к выходу. Под аркой она встретила Тоту. У него глаза блестят. Дада знает это бесшабашное состояние супруга.

– Тотик, успокойтесь, всё хорошо. Вы всё правильно сделали… Мама вами гордится.

– Да? – тряхнул он поседевшими кудрями. – Я хочу поехать к ней… Я не хочу отсюда уезжать. Дада, я никуда не уеду! Я не уеду! Понятно тебе?

– Понятно. Понятно… Тогда и мы не поедем.

– Нет! Ты обязана исполнить мою волю! Разве не так?

– Так, Тотик, так… Пойдёмте домой.

И дома возбужденное состояние Тоты не унималось.

– Раскомандовались здесь! У себя дома запрещают нам теперь танцевать, – возмущался он. И тут Дада предложила:

– Тотик, напоследок повезите меня на могилу мамы.

– Да, – как бы очнулся Тота.

Они быстро собрались. Детей отвели в соседний двор, к знакомым мамы. На удивление очень быстро доехали до кладбища. Дада долго приводила могилку в порядок. А после этого, как по заказу, пошёл густой пушистый снег, который белым, легким одеялом прикрыл гарь и горечь войны.

Также спокойно Тота и Дада вернулись в центр. Забрали детей и, купив им сладости, пошли домой.

Вроде бы всё было нормально. Дада занималась детьми, как вдруг заметила, что Тота, и без того очень бледный после тюрьмы, как-то совсем почернел лицом, посуровел. Повалился на нары.

– Всё нормально? Тотик, ничего не болит? – поинтересовалась Дада. – Тогда я сбегаю на переговорный, факс отправлю… За детьми присмотрите.

Перед выходом из квартиры она заметила, что в разбитый проем окна кухни щедро заметает снег. Она подошла к окну и в ужасе застыла. На двух афишах написаны и нарисованы всякие непристойности: «Вот вам «Маршал» – Свобода. Вы не будете танцевать!»

Дада задумалась. Не дай Бог Тота увидит. Она вернулась в обогреваемую комнату:

– Тота, может, вы пойдёте на переговорный, а я за детьми присмотрю и в дорогу собираться надо.

– Да, – с готовностью вскочил супруг, а Дада, провожая его, делала всё, чтобы он не смотрел в сторону кухни. К счастью, путь его лежал в противоположную сторону. И как только он вышел, Дада этот проём тщательно заложила фанерой, которую она до этого использовала, когда оставляла детей дома одних.

А Тота в это время уже заказал Цюрих:

– Тота, это вы? А где Дада? У вас всё нормально? Я сегодня вылетаю в Тбилиси.

– Амёла, спасибо тебе… Ты меня прости за всё.

– О чём вы, Тота? Давайте так: кто прежнее помянет – тому глаз вон.