Марш жизни. Как спасали долгиновских евреев - [90]

Всегда он защищал слабых, незащищенных, не разрешал издеваться над ними, осмеивать их. Молодые еврейские парни, убежавшие из гетто без оружия, находили в нем защитника.

Случалось, что партизаны расстреливали тех, на ком была хорошая обувь или хорошее пальто. Официально это называлось “уничтожение немецких шпионов”…

Один раз в отряде Абрама были осуждены две еврейские девушки, убежавшие от погрома. Решили, что они шпионки. Абрам, узнав об этом, схватил свой пулемет, ворвался в комнату, где заседал штаб, и закричал: “Все к стене! Руки вверх! Я не допущу расстрела безвинных!” Штабисты попросили его, чтобы он успокоился, заверили, что этих девушек никто не тронет, что приказ над ними был “шуткой”.

Понятно, что за такие действия в мирное время полагается смертная казнь. Но не осмелились Абрама даже наказать, так как знали авторитет, которым он пользовался у партизан.

С Александровичем и командир, и комиссар чувствовали себя более защищенными. Будучи старшиной, в его функции входило распределение трофейной одежды, приобретенной в бою, обуви и разных вещей, которые были необходимы для жизни в лесу. При этом он никогда не оставлял ничего для себя. Помню, за все время его пребывания в лесу, даже после войны, он всегда носил ту же самую одежду – видавшую виды кожаную куртку и очень поношенные брюки.

Пулемет он никогда не выпускал из рук. Вот это его поведение очень впечатляло партизан, среди которых были и такие, которые, например, за ручные часики могли убить своего родного брата.

Из лагеря Кременца Абрам выбрал себе “адъютантика” – мальчика 13 лет. Звали его Лазарка. Я хорошо знал его родителей – Визенфельдов. Это была очень интеллигентная семья. Отец, Израиль, был учителем, языковедом, знающим хорошо историю и философию. Вся семья Визенфельд – 6 душ – 17 марта 1943 года была вывезена в местечко Илья и на тамошнем базаре они были сожжены с еще 400 евреями. Маленькому Лазарке и его сестричке Поле удалось спрятаться, а затем они побежали в лес. Абрам относился к Лазарке как к сыну и обучал его жизни в лесу.

Перед моими глазами такая картина: Лазарка сидит на подводе и гонит лошадь, а Абрам Александрович, этот богатырь, идет с пулеметом и обучает его управлять лошадью…

С пулеметом Абрам не расставался и после войны: он поставил перед собой цель найти спрятавшихся предателей, которые помогали немцам уничтожать евреев. Он с ними рассчитывался своим судом, без милиции, и легко мог поплатиться за это. Но чувство мести к этим отщепенцам не покидало его.

Вспоминаю один эпизод во время войны: группа еврейских партизан работала на фабрике в районе, где были пьяницы и хулиганы. Однажды они напали на нас с палками, железом. Нас было четыре человека, а их около 50. У нас при себе не было оружия. Таким образом, этот бой для нас мог окончиться трагически. Я протянул руку за оружием постового, но получил удар железом и остался лежать.

Но вдруг появился Абрам с несколькими партизанами – ему сказали, что идет бой. Абрам бежал первый, и хулиганы, увидев его, удрали. Он их догнал и хорошо побил.

В районе, где мы находились, было много евреев. Многие из населения помогали немцам их уничтожать. Сжигали и расстреливали женщин и детей, при этом играли на гармошке и пели. Абрам этого забыть не мог. С такими Абрам, как всегда, по-своему рассчитывался.

Однажды Абрам ехал в Молодечно в товарном вагоне. Один из хулиганов, узнав его, набросил на его голову мешок. Его избили. Абраму удалось освободиться от мешка, и он выхватил из рук бандита железяку и стал их бить. Он спасся чудом, попал в больницу, где отлежал пару месяцев.

После этого случая Абрам помрачнел. Повлияли и другие неприятности, особенно смерть его однофамильца, “брата Хаима”, которого он очень уважал как учителя, переживал за незаслуженное плохое отношение к нему со стороны советской власти.

Затем на этого борца напали болезни. Умер Абрам Александрович в июле 1966 года в возрасте 62 лет. Похоронили его в Вилейке рядом с “братом”, Хаимом Александровичем.

Память об Абраме Александровиче как человеке редкой отваги, честности, человеколюбия всегда будет в памяти его друзей – евреев-партизан и всех, кто знал его.

Приложение № 2 Из письма бывшей узницы Минского гетто, партизанки отряда им. Котовского бригады “Народные мстители” Раисы Х. друзьям по партизанскому отряду Анне [251] и Александру Захаровым

20 декабря 1985 г.

Дорогая Анечка!

…Ты была свидетельницей событий, когда в июле 1943 года мы с дочкой, истерзанные блокадой, прибыли в отряд.

…Обмороженные, обессиленные, голодные партизаны многих бригад (“Железняк”, “Дяди Коли”, им. Кирова и другие) решили пойти на прорыв и в одну из ночей осуществили этот прорыв. Мы с Эллой остались одни-одинешеньки в кромешной тьме лежать в безграничном ядовитом болоте. Силы мои были на исходе.

Элла, стуча зубками, просила:

– Мама, подними меня, мне холодно…

Чувствуя, что не выбраться нам из трясины, вытянула наган, нащупала висок девочки и хотела спустить курок. Решила застрелить ее и себя. Но услышала плач детей, мычанье коровы. Подумалось, что это мне чудится, что это предсмертные галлюцинации.