Марш жизни. Как спасали долгиновских евреев - [59]

Киселев приказал распластаться по земле, и кто-то даже поднял белый флаг. В это время начал идти сильный дождь, который не прекращался 72 часа. Сотни ослабевших людей все эти три дня с очень малым запасом еды в убогой одежде ползали среди деревьев, не зная вообще, что с ними будет завтра.

При атаке немцев на Пудоть был уничтожен весь первый полк с командованием.

Нам была дана команда продвигаться по следам немцев и параллельно им. Они продвигались по главному шоссе, а мы по чаще леса.

Через три дня нашей ходьбы дождь прекратился. Взошло солнце, и мы оказались на открытом пространстве, так как лес кончился.

Нам нужно было согреться на солнце и высушить одежду. И вдруг со всех сторон появились солдаты. Мгновенно нам стало ясно, что это русские солдаты. Они пытались выяснить, кто мы. Однако из-за того что ответы, которые они получали, не вызывали у них доверия, они приказали нам двигаться с ними.

К вечеру мы прибыли в русскую деревню, пройдя пешком 35 километров. Это был уже четвертый день без пищи. Нас всех, почти 80 человек, поместили в одно здание, которое когда-то было деревенской баней.

Дверь закрыли и снаружи поставили вооруженного часового. Назавтра продолжалось путешествие на ногах в той же самой жестокой и беспощадной форме. Вновь мы прошли 35 километров без пищи, и это повторилось также на шестой день.

Вечером того же дня мы добрались до колхоза и нас поместили в пустое гумно.

Назавтра утром прибыл старший офицер из ближайшего командного пункта и, когда ему были представлены “подозрительные пленные”, немедленно приказал отпустить нас и, главное, обеспечить нас едой. Нам была предоставлена полная свобода передвижения. Мы повернули к ближайшему городу под названием Торопец – там находилась железнодорожная станция, и линии фронта проходили недалеко от нее.

После нашего освобождения из плена и после того, как нам разрешили свободно передвигаться, дорога привела нас, как уже было сказано, в городок Торопец – важный железнодорожный узел, который в то время находился на линии фронта в самом пекле огня. Первые из нас, которые поторопились и вошли в Торопец, были немедленно схвачены и без проверки, в спешке посажены в вагоны поезда, шедшего к линии фронта. Никто из них не остался в живых.

Наш командир и проводник Киселев удерживал нас от вхождения в Торопец, потому что до нас дошло известие о возможности быть отправленными на фронт – голодными, страдающими от жажды и раздетыми. Поэтому мы не торопились входить в городок. Случайные местные люди посоветовали нам направиться на север в Осташков – стоящую в стороне железнодорожную станцию, не очень важную и более удаленную от линии фронта.

Начальник станции проявил к нам большое человеческое сочувствие, дал нам немного пищи, и мы в некоторой степени утолили голод. Но главное – он предоставил в наше распоряжение четыре вагона грузового поезда, отправляющегося неизвестно куда. В каждом вагоне разместилось по 40 человек. Ехали мы месяц, затем оказались в Уфе, а дальше поехали в Новосибирск[176].

После завершения похода

Рапорт Николая Киселева о выполнении задания

Интерес партизанского и партийного руководства Белоруссии к походу понятен. Это был первый и единственный к тому времени удачно завершенный выход большой группы мирных жителей, прошедшей многокилометровый путь по оккупированной врагом территории и перешедшей линию фронта. Тем более что уникальная операция по выводу людей была проведена не профессиональными разведчиками, а партизанами. В Москве Киселеву была обещана встреча с секретарем ЦК КП(б)Б, руководителем партизанского движения страны генерал-лейтенантом Пантелеймоном Пономаренко.

Вот как об этом писал Николай Киселев спустя много лет:

Поручение военного совета бригады о выполнении правительственного задания мною было выполнено. Об этом мною было доложено бывшему в то время председателю Совмина БССР т. Крупене и секретарю ЦК КП(б)Б т. Калинину, которые знали о нашем переходе линии фронта и встретили нас около Торопца.

Группа бойцов и командиров, участвовавших со мной в этой операции, была направлена на отдых и для получения дальнейшего задания, а мне с моим заместителем т. Городищевым В. И. было поручено сопровождать выведенных из тыла мирных граждан до г. Уфы БАССР. Это задание мною также было выполнено. Об этом было доложено первому секретарю Башкирского обкома…

По прямому проводу секретаря обкома я был связан с начальником партизанского движения т. Пономаренко П. К., которому было также доложено о выполнении задания, и мы получили вызов в Москву. По приезде в Москву, мне была назначена встреча с т. Пономаренко П. К., но она не состоялась, так как его вызвал И. В. Сталин, и я доложил о выполнении задания его заместителю т. Эйдинову, а затем нач. отдела кадров партизанского движения т. Романову[177].

Готовясь к этой встрече, Николай Яковлевич написал соответствующий рапорт с кратким изложением истории перехода. Кроме того, у него было письмо к Пономаренко от спасенных белорусских евреев.

Партизаны из отряда Киселева, помогавшие ему в походе, после выполнения приказа были отправлены на отдых, некоторые – в действующую армию. Из Торопца Киселев с двумя партизанами сопровождали группу выведенных ими людей в эвакуацию в Башкирию. После отъезда ее в Среднюю Азию Киселева вызвали в Москву с докладом о выполнении задания партизанского командования.