Марш обреченных - [127]

Валера ждет меня в холле, болтая о каких-то пустяках с миловидной администраторшей. Он прикрывает меня на случай внезапного возвращения хозяина подсобки. Заметив меня, он сворачивает беседу и, выразив надежду на скорую встречу в неофициальных условиях, покидает свой пост.

– Готово?

– Комар носа не подточит. Что у тебя?

– Лучшее место для наблюдения, только ты не смейся, – сам пульт системы наблюдения. Одна из камер дает дивный вид на этот кабинет.

Господи, так просто! Как же я сразу не подумал! Зная о камере, зная о ракурсе съемки, всегда можно сесть в мертвую зону, чтобы не попасть кадр или, скажем, заслониться телохранителем. Вот и останутся на кассете службы безопасности отеля наш принципал и шейх тет-а-тет. То есть вроде бы есть ещё кто-то, но кто, что? Не понять! Передаем кассету дотошному журналисту и сенсация готова.

– … Кроме того, – продолжает майор Пластун, – незачем нам лишние записи с нашими рожами оставлять.

– Одобряю, – санкционирую я задуманную им операцию. – Подход изучил?

– Не боись, командир, – широко улыбается Валера. – Дети они тут. Третий класс, вторая четверть. Мне понадобится баллончик с нитрокраской и полицейский фонарь.

– Закажем Полю.

– Идет. Послушай, я тут беседовал с барышней о морских прогулках, и у меня родилась здравая мысль, – с невыразимо шкодным выражением лица заявляет он.

– Выкладывай. О чем речь?

– Об отходе. Уходить будем тоже на катере?

– Есть другие предложения?

– Не совсем. Выскочить из гавани мы, пожалуй, успеем. Если, конечно, ты не замешкаешься, – подзуживает меня Пластун.

– Да уж, постараюсь.

– В этом, как раз, у меня никаких сомнений нет. Вопрос – как удастся? Так вот, насколько минут общей суматохи у нас будут. Для того, чтобы потом оторваться от полицейского катера, а уж тем более тот какого-нибудь придурошного французского сторожевика – это крайне мало, – констатирует он.

– Это вступление. Я жду предложения, – я выжидающе гляжу на своего друга, явно терзающего меня своими недомолвками.

– Пожалуйста. Выходим в море на максимуме и взрываем катер к ядрене фене, – радостно сообщает псевдотелохранитель.

– Забавно. А сами пускаемся вплавь?

– Шутишь? Попросим Пашку, он у нас – дипломированный летун, пусть заарендует гидроплан, пересядем и вперед, Гуд бай май лав, гуд бай, – наконец выдает он свой каверзный план.

– Допустим. А дальше куда? – я в сомнении смотрю на Пластуна.

– Ты меня удивляешь! В «Санаторий»!

«Санаторий»! Конечно же, «Санаторий»!: Как я мог забыть?! С этим объектом связана долгая история, заслуживающая отдельного описания. Вкратце она выглядит следующим образом.

Жил-был в советской России один человек. Звали его Леонид Рамзин. Происходил он из рода обедневших дворян Тамбовской губернии, однако, не смотря на это, достиг немалых успехов при новой власти. Был членом Госплана, ВСНХ, неизвестно, чем бы закончилось его блестящая карьера, но в апреле 1930 года был он арестован по громкому делу «Промпартии». И не сносить бы ему головы, но тут, откуда ни возьмись, в сентябре того же года в Инюрколлегию поступил запрос от графа Иллариона Матвеевича Рамзина, разыскивающего своего единственного племянника с целью оставить ему в наследство свое нетрудовыми мозолями нажитое имущество. Наплевали бы у нас на запрос престарелого графа, когда бы наследство его ни оказалось особого рода. Покинувший страну в 1903 году граф, ещё в те блаженные времена приобрел в частную собственность небольшой островок Карлен де-Йо в двадцати милях от побережья Франции и в ста пятидесяти западнее Ла-Манша. Ничем не был примечателен этот лесистый островок, площадью чуть более трех квадратных километров, когда б не контролировал он одну из наиболее напряженных морских трасс, соединяющих Европу и Америку.

Осознав стратегическое значение этого клочка суши, Иосиф Виссарионович собственной рукой начертал на представленной ему сводке резолюцию: «Мы были бы благодарны товарищу Рамзину, если бы он, получив такое наследство, передал его на благо своей Родины».

Стоит ли говорить, что Леонид Рамзин был реабилитирован и, хотя больше не занимал прежней должности, но зато спокойно мог заниматься наукой, не опасаясь более всемогущего ГПУ-НКВД-МГБ.

Была тут одна загвоздка. Дело в том, что престарелый граф Рамзин был ещё жив. И то ли от врожденного здоровья, то ли от жизни на природе в тишине и покое – помирать вовсе не собирался. Так и жил, не покидая замка в русском стиле, построенного на холмистом острове в Атлантике.

Спустя двадцать три года умер Сталин, потом и Леонид Рамазин, а граф все жил и жил. Наконец настал и его черед. В замке остался старик-камердинер и пара слуг не менее преклонного возраста. Скорее всего, и они бы скончались вдали от континента, но на их счастье, Комитет Государственной Безопасности возглавил Юрий Владимирович Андропов. На удивление покойному Леониду Рамзину, у него быстро обнаружилась жена и сын, приходившиеся соответственно внучатым племянником покойного графа и единственным его наследником. Следует ли спрашивать, каково было предыдущее место работы этого новоиспеченного последнего графа Рамзина?

В наших документах этот остров значился по кодовым названием «Санаторий», и о нем знали очень немногие. Мы в том числе.