Марш Кригсмарине - [3]

Этот пассаж о Гитлере навеял мне один эпизод, когда я в своих блужданиях по Лабиринту набрёл на комнату для конфиденциальных разговоров и составления шифрограмм. Здесь над длинным столом, над глубоким мягким кожаным креслом висел весьма странный портрет фюрера. Вождь нации никогда не жаловал флотских, за исключением, разве что, подводников, а тут на поясном портрете он был облачён во флотский китель с нашивками гросс-адмирала, и на его голове красовалась военно-морская фуражка. При ближайшем рассмотрении это живописное диво оказалось фантазией неизвестного художника - китель и фуражка были явно намалёваны поверх обычного, серийного портрета фюрера. Запарился он, наверное, болезный в плотном, флотском кителе поверх своего обычного френча. Под этим шедевром живописи обнаружился нехитрый тайник. Дверца встроенного в стену сейфа была не заперта и в самом сейфе находилась шифровальная машинка "Энигма"⁵, которая мне впоследствии пригодилась.

 Годом ранее набрёл я в самом дальнем, заброшенном конце морского грота на странный колодец. Его круглые стенки были явно делом рук человеческих, а в этих стенах имелось что-то вроде лестницы - углубления для спуска и подъёма. Я запасся прочным тросом, переносным фонарём и на следующий день вернулся к этому месту. Закрепив один конец троса на скале, и завязав другой вокруг пояса, я принялся спускаться вниз, подсвечивая дорогу фонарём. Глубина колодца была метров пятнадцать, и к моему разочарованию на его дне не обнаружилось ничего, кроме битого щебня. Поднимаясь обратно наверх, на высоте пяти метров от пола в стене колодца, я всё-таки нашёл ранее мной незамеченный круглый лаз. Величина его диаметра была вполне достаточной, чтобы в него мог залезть человек даже плотной комплекции. Что я не преминул и сделать. В этом узком туннеле мне пришлось проползти метров сто по-пластунски. Слава богу, что в подводники не идут люди подверженные клаустрофобии. Наконец я дополз до конца туннеля и, посветив фонарём, обнаружил внизу на глубине около метра выход в довольно просторную каменную пещеру. Мне без особых проблем удалось спуститься вниз, благо расстояние до пола была совсем небольшим. Сделав первый шаг, я поскользнулся и упал. Поставив фонарь, который едва не разбил на пол, я, поминая всех чертей марианской впадины⁶, принялся потирать ушибленный локоть. Тут-то мне на глаза и попался этот гладкий предмет, на который я так неосторожно наступил. Я поднял его и поднёс к глазам. Это был массивный и довольно тяжёлый (килограмма на три) диск. Рукавом куртки я потёр тёмную поверхность. В слабых лучах фонаря тусклым отблеском проявился жёлтый металл. Без сомнения это было золото. На драгоценном диске, диаметром примерно тридцать сантиметров имелся рельефный рисунок - двуглавая хищная птица, увенчанная императорской короной. Вспомнился полузабытый гимназический курс - История Византийской империи. Без сомнения это был герб Палеологов, последней двухвековой династии византийских императоров. Я поднялся на ноги и, выпрямившись во весь рост огляделся. Вдоль всей круглой стены пещеры возвышались горки каких-то предметов высотой до метра и более. Я подошёл к одной из них и взял с самого верха плоский, пористый слиток тёмного метала весом около двухсот грамм. Подсказка вновь вынырнула из глубины, будто всплыла с самого грунта памяти: XI-XIII век, серебряная восточнославянская грива или гривна. Судя по всему, гривны когда-то хранились в холщовых или кожаных мешках, но органика полностью истлела за прошедшие столетия. Похоже, я, словно новоиспечённый Али-Баба, набрёл в скальном морском гроте по соседству с секретной военно-морской базой кригсмарине на сказочную сокровищницу сорока разбойников. Только вот хозяева этих сокровищ за ними уже вряд ли вернутся...

Глава 2.

"Субмарина U-666 "Дракон Апокалипсиса"

Я, бывший корветтен-капитан⁷ кригсмарине, бывший командир U-56, чёртова счастливчика, У-бота по прозвищу "Чиндлер", кавалер Рыцарского креста Отто фон Шторм, ныне проклятый изгой, объявленный военным преступником за то, чего никогда не совершал: подлые убийства, расстрелы беззащитных моряков и гражданских лиц, экипажей торпедированных мной союзнических кораблей и судов.

 Осенью 1942-года в Южной Атлантике "Чиндлер" под моим командованием торпедировал и потопил английский транспорт "Лакон"⁸. Эта посудина, как выяснилось позднее, перевозила чёртову уйму народа: английских солдат, гражданских с женщинами и детьми и, главное, итальянских военнопленных с их польскими конвоирами. Получалось, что я уже почти, что отправил на дно порядка тысячи пленных солдат-итальянцев, союзников Германии. В общем, повезло мне потопить несчастный Ноев Ковчег, где всякой твари по паре. Только вот вместо зверей и птиц были живые беспомощные люди. Как офицер и человек чести я поступил так, как должен был поступить. В перископ я наблюдал, как сотни людей, спасая свои жизни, дерутся за места в шлюпках, видел барахтающихся в воде и тонущих пассажиров транспорта. Несколько раз я замечал искажённые страхом детские лица. Положение осложнялось тем, что дело происходило в трех сотнях миль от побережья Западной Африки, в кишащих акулами местах. Несколько кривых и острых, как широкие йёменские кинжалы-джамбия, плавников, даже попались в окуляр моего перископа. Мною было принято решение о всплытии и начале спасательных операций.