Марселино Хлеб-и-Вино. Большое путешествие Марселино - [16]
Когда оба вошли в часовню и встали на колени перед алтарём, случилась неприятность. Брат Кашка перекрестился и дал знак Марселино, чтобы он сделал то же самое, и тогда мальчик выпустил лямку из рук. В тот же миг штаны, которые и так были слегка великоваты, поползли вниз на глазах у возмущённого брата-повара.
— Пуговица-то где? — спросил он шёпотом. Марселино подтянул штаны и признался:
— Я её проглотил.
Монах с трудом сдержался, чтобы не захохотать в голос, но очень уж неподходящее было место, и потому он начал молиться вслух:
— Радуйся, Мария…[38]
— Радуйся, Мария… — повторял Марселино.
Глава вторая
Марселино Хлеб-и-Вино шёл по невиданной дороге, по берегу большой реки, — а была это дорога на небо. Неизвестно, понял ли он уже, что шёл не по тому миру, к которому привык.
На самом-то деле он ничего не знал о смерти — только что старики исчезают под землёй, и звери, когда умирают, тоже. Монахи часто рассказывали о рае, вечной жизни и тому подобных вещах, вот только он не очень-то внимательно слушал.
Чем дольше он шёл, тем больше вспоминал, особенно про своего любимого Друга с чердака, и яснее всего тот день, когда он вместо всех подарков попросил увидеть маму. Тогда Господь взял его на руки, посадил к Себе на колени и сказал:
— Ну значит, спи…
Получается, он спит? И просто видит сон?
Ещё он думал про свою козу и про кота Мура, и снова про смерть, и про то, есть ли рай для животных. И решил, если вдруг его еще нет, обязательно помолиться за них Господу.
Вспомнил он и тех, по кому уже начал скучать, кого любил на земле и до сих пор продолжал любить: Мануэля, брата Кашку и брата Хиля. Значит, надо будет попросить Господа, чтобы и с ними встретиться поскорее. Раз Иисус — Царь всего, что вокруг, то теперь они поменялись ролями, и уже Господу придётся кормить его, поить и доставать одеяло, чтобы он не мёрз по ночам. Тогда, наверное, уже Иисуса надо будет называть Хлеб-и-Вино, а не просто Иисусом и всё…
— Иисус Хлеб-и-Вино, — проговорил мальчик. И ему показалось, что звучит это очень даже неплохо.
Вдруг он заметил вдали человеческую фигуру и пошёл ей навстречу. Человек ждал его, не двигаясь с места, и радостно улыбался. Это был юноша, с лицом мужественным и ангельски прекрасным.
Когда Марселино подошёл к нему, человек сказал:
— Добро пожаловать, Марселино Хлеб-и-Вино!
Мальчик удивился, что даже в такой дали его кто-то, оказывается, знает по имени, и спросил в свою очередь:
— А ты кто такой?
— Я тот, кто должен проводить тебя на небеса, куда ты и направляешься сейчас. Дай мне руку, пойдём.
И Марселино пошёл себе дальше, держа юношу за руку, как раньше ходил, бывало, с братом Бим-Бомом по разным тропинкам. Наконец он не выдержал и спросил:
— А маму я скоро увижу? Но юноша только ответил:
— Нам предстоит ещё долгий-долгий путь.
Мальчик очень внимательно смотрел на своего нового спутника, и тот почему-то совсем не казался ему чужим, и даже нравился как если бы они были знакомы давным-давно. Но вокруг Марселино тоже смотрел, и всё ему было интересно.
— Что это за река?
— Река жизни, малыш, текущая к Господу. Мальчик немного помолчал, а потом, снова всматриваясь в юношу, задал такой вопрос:
— Послушай, а вдруг ты мой Ангел-хранитель?
Не останавливаясь, юноша ответил:
— Ты говоришь, Марселино.
— А почему ты мне позволял столько шалить?
Ангел улыбнулся на ходу и сказал:
— А я и не должен был тебе ничего запрещать, только стараться, чтоб ты слышал меня и знал, как поступать правильно…
Марселино надолго задумался и наконец спросил:
— А теперь ты не пойдёшь всем рассказывать, что и когда я плохого делал?..
Тут Ангел в первый раз усмехнулся и объяснил:
— Господь и так всё знает, Марселино, ещё до того, как что-то случается, и когда оно уже случилось, тоже. Он так любит людей, что от Его любви никуда не скрыться.
Вот с этих-то слов они и перешли на историю о помидорах.
А дело было так: брат Кашка долго смотрел в огороде на ряды помидорных кустиков, на которых висели ещё зеленые плоды, и сокрушался:
— Господи, ну когда же они наконец-то созреют?!
— А зачем тебе надо, чтоб они созрели? — спросил Марселино.
— Собрать можно будет.
— А потом?
— Салат сделаем.
— А это скоро?
— Ну вот, как покраснеют…
На том и закончился разговор; но вышло так, что в тот же день Марселино нашёл в теплице баночку красной краски. Не задумавшись ни на минутку, он осторожно, тайком от монахов разбавил краску водой и принялся один за другим красить помидоры.
Это был тот самый незабываемый день, когда пришёл Мануэль.
Был конец весны, и дерево брата Негодного, всё в густой листве, казалось ещё больше. Почти все монахи разошлись кто куда; в монастыре оставались только брат Негодный в своей келье, брат Хиль в саду да брат Кашка на кухне.
Как всегда, Марселино направился к любимому дереву и осторожно вскарабкался на него. Наконец он уселся лицом к Мануэлевой дороге и задумался о своём почти невидимом друге.
— Мануэль, — тихонько позвал он.
Вдруг вдали показался кто-то маленький, и Марселино сперва подумал, что это, должно быть, собака. Но когда тот, кто подходил всё ближе, швырнул в дерево камнем (и не попал), Марселино закричал:
