Маросейка,12: Операция «Зеленый лед» - [74]

– И то правда. И что, он сегодня прямо с утра поехал на фабрику? Он ведь здесь еще не появлялся…

«Молодец, Инночка, – подумала Вероника, – очень правильный вопрос задаешь».

– Нет, он сказал, что ему нужно срочно встретиться с Рихтером по очень важному делу. А потом, наверное, поедет на фабрику. Но если бы ты видела эти изумруды! Но тихо! – Вероника приложила палец к губам. – Никому ни слова, ладно?

И женщины отошли от кабинета Рудина, непринужденно болтая о всякой женской всячине.

Рудин отошел от двери, сел на стул и рассмеялся, как человек, только что сошедший с ума.

– Как все просто, – сказал он себе, продолжая смеяться. – Так вот почему Рихтер смотрел на меня, как на козявку. У них уже все вась-вась с Бурмистровым. А как лихо прикидывался Сан Саныч лохом! Ну ничего, вы еще узнаете, что такое обманывать Рудина! Неужели вы думали, что вам это сойдет с рук?

Рудин достал из стола пистолет и загнал в него обойму. Он был готов действовать решительно и безжалостно.

6

Орел довез Белавина до работы, а сам поехал на Маросейку.

Дед, словно специально караулил его, сразу вызвал Никиту к себе в кабинет.

– Ну что там у вас? – нетерпеливо спросил он.

– Партию самоцветовской бижутерии мы изъяли, уже отправили на экспертизу. Это первое. Второе. Белавин сегодня получит ордер на арест Рудина – у них на руках показания, что Рудин получил на закрытом фармскладе пентанал натрия…

И в самый разгар его ликующего монолога в кармане у Никиты ожил мобильный телефон.

– Сейчас, Владимир Владимирович, извините. Алло, – сказал он в трубку и услышал знакомый женский голос:

– Привет, дорогой! Это Люба.

Она говорила совсем в несвойственной ей манере, с какими-то дурацкими игривыми интонациями. Что-то случилось, заволновался Никита.

– Помнишь, ты кое о чем говорил мне? Я теперь знаю, где это, и согласна с тобой туда пойти. Мне даже просто необходимо туда пойти!

– Люба, как хорошо, что ты позвонила. А я как раз думал о тебе. Ты с работы? Бросай ее к черту, что тебе там париться? Я хочу тебя сейчас же, давай встретимся через полчаса, хорошо?

Побледневший от волнения Орел спрятал мобильник в карман.

– Это что еще за Люба? – спросил Дед. – Что за шуры-муры в рабочее время?

– Да какие там шуры-муры?! Это мой агент из «Самоцветов»!

– Что случилось?

– Как я понимаю, она что-то узнала про объект «зет». Надо же, дуреха, прямо из своей лавки звонит! Как будто офис у них не нашпигован «жучками»! Так, Владимир Владимирович. Я погнал на встречу.

– Никита, может быть, тебя подстраховать? – Дед был по-настоящему обеспокоен.

– Нет. Я с ней встречусь и сразу перезвоню, – ответил Никита, уже вылетая из кабинета.

– Ребята! Телефоны не занимать! – крикнул Никита своим, на ходу заглядывая в комнату КОБРЫ. – Ждите моего сигнала. Деду я по дороге звякну.

Дед сразу же вызвал свою секретаршу Надю. Отдал ей какие-то распоряжения. Заглянул в «террариум», ткнул пальцем в Джексона и Поливайко.

– Женя и ты, Иван, давайте со мной. Остальные на местах.

Уже через минуту все трое покинули здание.

Дикая злоба жгла Рудина изнутри. Нет, он не может больше ждать, он должен действовать, и немедленно. Все эти сволочи получат свое, и теперь уже точно – его месть не остановить.

Рудин уже готов был покинуть офис «Самоцветов», когда к нему вбежал человек, прослушивающий по его указанию все телефоны фирмы.

– Николай Васильевич, – сказал он, – только что секретарша Тарчевского вышла на связь со своим ментом и хочет сообщить ему что-то важное.

Но Рудину теперь было не до секретарши Тарчевского. Еще в прошлый раз, когда он установил, что Люба встречается с ментом из налоговой, он никак к этому не отнесся. Ему было глубоко наплевать на все эти кошки-мышки с налоговой. Его интересовало только то, что связано с изумрудами. Поэтому он дал своим команду продолжить слежку, но никаких решительных шагов до поры до времени не предпринимать. Сейчас же, чтобы поскорее отвязаться от подчиненного, он бросил резко и злобно:

– Разберись с ней сам.

– Хорошо, – ответил подчиненный.

Он решил, что начальник дает команду на устранение Любы.

Никита развернул «Жигули» и нагло погнал по встречной полосе. Выскочил к Лубянке и, надо же, на Сретенке попал в пробку. Он матерился почем зря, пытался втиснуть машину хоть в какую-нибудь лазейку. И все равно опоздал.

Он проехал по Колокольникову мимо дома, где была «кукушка». Миновав несколько домов, бросил машину и быстро зашагал по переулку наверх, надеясь все же опередить Любу.

Но не успел.

Все произошло у него на глазах. Он увидел, как она вышла из такси и торопливо направилась к дому. Орла она не заметила, он же ее видел очень хорошо. Лицо у нее было какое-то испуганное. Когда она уже подходила к подъезду, а ему оставалось преодолеть всего каких-то пятьдесят метров, тут он и увидел, как сверху, от Сретенки, ее догнала неприметная «шестерка» с наглухо тонированными стеклами и заляпанным грязью номерами. «Шестерка» вдруг резко затормозила, стекло на заднем окне начало опускаться, и Орел понял, что сейчас произойдет.

– Люба, беги! – заорал он, рванув к машине и выхватывая из плечевой кобуры своего «макара». – Беги же, твою мать!