Маросейка,12: Операция «Зеленый лед» - [12]

– Да, – сказал Никита, – Теоретически это, конечно, Дима, возможно, но люди, с которыми мы общаемся, просто воры и жулики, а не цэрэушники, поверь.

– Ну что там ему там вкололи – это мы проверим. – Белавин достал блокнот и сделал в нем пару пометок. – Но даже если это убийство, все равно зацепок у нас – ноль.

Никита вернулся к столу и еще раз посмотрел на след от укола, потом осмотрел всю руку.

– Слушай, Сань, а ты заметил, какое у него странное пятно на пальце? – обернулся он к другу.

– Ты не лучше своего нового сотрудника, Никита, – ухмыльнулся Белавин. – Уколы, пятна… Ну где там пятно?

Орел показал на указательный палец Тарчевского:

– Синяк – не синяк.

– Мог, конечно, и случайно удариться. – Белавин склонился над трупом.

– Указательным пальцем?

– Да, не похоже. Виталик, – обернулся майор к уже завершившему свою работу медэксперту, – что ты насчет этого пятна думаешь?

– Вряд ли от удара. Если только прижало что. Или кто, – отозвался Виталик, худощавый высокий человек.

– То есть если, например, ему дали в руку пистолет, а затем помогли нажать на курок, – снова встрял Русанов. – Да?

– Дима, отдохни, – одернул его Никита. – Он что, по-твоему, не сообразил бы, что происходит?

– А сыворотка?

– Опять ты за свое! От твоей сыворотки у него только некоторые участки мозга должны блокироваться. Хоть что-то он ведь все равно бы соображал!

Взгляд, которым Русанов ответил на этот его комментарий, Никите очень не понравился.

9

Вошли санитары. Уже окоченевший труп перевалили на носилки и повезли на Фрунзенскую. И тут в гостиной появился тот самый рыжеватый парень, которого Орел отправил успокаивать говорливую соседку. Причем появился он почему-то в дверях спальни Тарчевского.

– Александр Семеныч, – обратился он к Белавину, – можно вас?

Белавин удивленно воззрился на него:

– Откуда ты, прелестное дитя? И куда ты дел свою подопечную, Анну Михайловну?

– Она устала, товарищ майор. Легла отдохнуть. Сказала, допишет показания потом, без меня, – радостно сообщил парень. – Ну, я и сюда…

Повезло тебе, – усмехнулся Белавин. – Так что у тебя стряслось?

Непонятная радость на лице рыжеватого молодого человека переросла в настоящее возбуждение.

– Пойдемте, я покажу.

Он повел Белавина в соседнюю комнату. Следом потянулись и Никита с Русановым. А в след за ними перебралась в спальню и вся бригада.

Тарчевский был явно человеком с причудами. Мебель в теплых пастельных тонах, не менее дорогая, чем в кабинете. Комод, тумбочки, роскошная кровать, старинное зеркало, изящно вписавшееся в обстановку, несмотря на свою массивность. На почетном месте на подзеркальнике красовалась коллекция стеклянных мышей.

– Последовательный мужик, – прокомментировал Никита, глядя на стеклянное воинство. Затем перевел нетерпеливый взгляд на инициатора действия.

Рыжий тем временем подошел к комоду и на глазах у всех аккуратно открыл дверцу хитрого потайного ящичка.

Белавин тут же натянул резиновые перчатки и сунул руку в его нутро. На свет появился небольшой, туго перевязанный мешочек из плотного черного бархата. Вернувшись в кабинет убитого, Белавин развязал мешочек, и все трое склонились над столешницей, разглядывая кучку зеленых сверкающих камней, каждый величиной с ноготь мизинца или чуть больше.

– Похоже, про сейф те, кто грабил Тарчевского, знали. А вот о том, что могут быть и другие тайники, пожалуй, никто не догадывался. Интересно, сколько их по всей квартире? – хмыкнул майор.

– Можно? – подал голос долго молчавший после своих не пришедшихся ко двору выступлений Русанов.

Белавин молча кивнул. Русанов осторожно, двумя пальцами взял один из камешков, поднес к глазам, повертел, посмотрел на свет. Положил обратно в кучку.

– Ну удиви нас, – вздохнул Орел.

– Неограненные изумруды. Очень высокой чистоты и качества, – ответил тот. – Камни отечественные, скорее всего, с Балышевского рудника, что под Екатеринбургом. Есть там такое местечко, Балышево называется, рядом с Рефтинским водохранилищем.

– И откуда ты все знаешь? – ехидно спросил Орел.

– Пять лет назад я вел у нас в «конторе» дело о контрабанде драгоценных камней. Причем именно из Балышева. Нагляделся на них достаточно, наслушался заключений экспертов, сравнивал с другими образцами. Так что я практически на сто процентов уверен, что изумруды с Урала, и на девяносто пять – что они балышевские.

«Точно – умник», – подумал Орел. Белавин оживился, повернулся к рыжему оперативнику.

– Юрец, немедленно вези камни на экспертизу! – И спросил у Русанова: – А сколько все это добро может стоить?

Русанов Ненадолго задумался.

– Примерно под сто тысяч. Долларов, разумеется. А после огранки они станут дороже еще раза в два.

– Нет, вы подумайте, квартира какая, – снова появилась в дверях полная свежих сил соседка. Отдохнула, видимо, выпила что-то бодрящее – и в бой. – Как тут все продумано и удобно. Живут же буржуи. Жиреют на народном добре. – В руках она держала лист бумаги.

– Зато о погоде и о здоровье всегда спросят, – ехидно откликнулся Русанов.

– А че не спросить-то? Язык не отвалится. Вот если б он спросил: что вам, мол, из Германии привезти, Анна Михайловна, чтобы здоровью вашему лучше бы стало. Нет! Никогда, ничего. На одних своих мышей деньги тратил. Ни жены, ни детей, ни пролетариату помочь. Никудышный человек, одно слово. Вот, подробный отчет написала.