Марокко. Год в Касабланке - [102]

Единственная женщина из братства Иссавы встала и начала рвать на себе волосы. Глаза ее были плотно закрыты, а платье забрызгано воском и кровью. Барабаны не останавливались ни на миг. Их звук создавал фон, саму атмосферу. Женщина задрала широкие рукава джеллабы и впилась зубами себе в руку.

Барабаны продолжали бить.

Они умолкли только тогда, когда солнце поднялось над верхушками финиковых пальм в конце сада. Экзорцисты легли на пол гостиной и снова уснули. Они были истощены. Наступила тишина. Возникло такое ощущение, что бушевавшая только что буря внезапно кончилась. Это было как заключительная сцена в голливудском фильме, в которой кинозвезды обнимаются: лица у них перемазаны грязью, а одежда разорвана. Разве что только титров не хватало.

В комнату спокойным шагом вошли сторожа и выстроились в шеренгу. Они приветствовали меня отданием чести, после чего протянули руки для рукопожатия.

— Квандиша ушла, — сказал Хамза.

— Ушла далеко, — добавил Осман.

— И теперь Дар Калифа наш? — спросил я.

— Да, — очень тихо произнес Медведь. — Теперь он принадлежит вам.

Когда наступили сумерки, я поблагодарил «сутенера» и экзорцистов из братства Иссавы. Они погрузились в кузов самосвала для перевозки цемента, и машина медленно покатила по трущобам назад в горы. Все закончилось, и в то же время все еще только начиналось.

Глава 21

Никогда не давайте советов в толпе.

Графиня де Лонвик позвонила на следующий день. Она сказала, что ей уже известно об изгнании джиннов из Дома Калифа.

— Может быть, их здесь вовсе и не было, — заметил я.

— Не говорите так, — воскликнула графиня, — не то они вмиг вернутся!

— Вы верите в джиннов?

— Mais oui, конечно, — сказала она.

Пока я думал, что ей ответить, графиня добавила:

— Поживите с мое здесь, в Марокко, и они проникнут в вашу кровь. Возможно, это вам покажется странным, но здесь решают именно они.

— Решают что?

— Джинны сами решают, позволить ли вам верить в них, — пояснила она.

Май возвратил нам жару, украденную октябрем. Дни пошли жаркие и знойные, полные жужжания пчел в цветах гибискуса и лая бродячих собак, дерущихся в бидонвиле. Рашана и дети выглядели куда счастливее, чем я мог надеяться. В отличие от меня они, казалось, забыли о тех днях, когда в доме происходило изгнание джиннов. Сторожа также выглядели вполне довольными. Они были заняты повседневными заботами: убирали территорию, сторожили дом и вылавливали из бассейна утонувших бабочек. Месяц пролетел быстро, но никто даже не обмолвился о джиннах.

Основная работа приближалась к концу. Полы были закончены, как и таделакт на стенах и великолепный мозаичный фонтан. Деревянные конструкции были зачищены и покрашены, стекла в окнах заменили, а также были выполнены все работы, о которых даже трудно было даже догадаться: зашпатлевана крыша, установлены новые бойлеры, сделана лепнина, водружены чугунные поручни и решетки. Двенадцать человек поставили на место массивную индийскую дверь. Раджастанские качели привесили перед нею на веранде, а внизу установили решетку, увитую страстоцветом.

Наконец-то мы смогли сосредоточиться на завершающих деталях. Нет на свете страны более подходящей для покупки украшений жилища, нежели Марокко. Каждый уголок королевства обладает своим уникальным стилем, созданным совершенствовавшимся веками мастерством. В медине города Феса мы приобрели бронзовые подсвечники, лампы с абажурами и целые километры ярко раскрашенной материи сабра, сотканной из волокна, получаемого из кактуса агаз. В Эс-Сувейре мы нашли журнальный столик отделанный ароматной туей и инкрустированный перламутром. А у купца из Высокого Атласа приобрели дюжину берберских национальных ковров, великолепно сочетающих в себе цвет и рисунок.

Но только в Марракеше мы отдались искушению в полной мере. Местная медина — это империя искусства и ремесленного мастерства. Долгими пыльными днями в ее узких улочках бьется неистовый пульс жизни: запряженные ослами тележки, полные керамических горшков; целая армия продавцов бронзовых светильников и серебряных ламп; мальчишки, зазывно предлагающие грубые деревянные игрушки; просящие милостыню слепые; обгоревшие на солнце туристы с фотоаппаратами в руках; карманные воришки и переодетые полицейские; велосипеды и мотороллеры; предсказатели судьбы и заклинатели змей; сумасшедшие и проститутки. Мы продвигались в этой толчее, не понимая, как нам удастся выбраться оттуда.

Каждый клочок пространства здесь заполнен каким-нибудь товаром: подносы со свежей нугой, блестящие на полуденном солнце, уйма фисташек и кураги, жареного миндаля, неочищенного ореха пекана. Здесь вы найдете и шафран, горы его, и пряный лимон, и инжир с кусками говядины, срезанной с кости.

В тот самый момент, когда мы полностью лишились сил и готовы были умереть от удушья, владелец одной из лавок поманил нас пальцем, приглашая зайти. Внутри было прохладно и тихо. На полках была разложена привлекательная смесь всякой всячины. Хозяин закрыл дверь, задвинул засов и предложил нам мятного чаю.

— Добро пожаловать в мой оазис.

Я в шутку спросил, уж не взял ли он нас в заложники. Владелец лавки, похожий на живой скелет, передал мне стакан чая.