Мародеры. Как нацисты разграбили художественные сокровища Европы - [27]

Неблагодарная работа офицеров MFAA по спасению, транспортировке, сортировке и реставрации поврежденных работ усложнялась тем, что американское командование хотело разделаться с этой проблемой как можно скорее. Эйзенхауэр лично распорядился, чтобы максимальное количество произведений было переправлено в заинтересованные страны максимально крупными партиями. Американцы любой ценой стремились избежать запутанных разбирательств по вопросам собственности, которые неизбежны при полноценной реституции. Такие произведения, как алтарь Девы Марии, Гентский алтарь и «Мадонна Брюгге» Микеланджело, трудностей не вызывали, так как все знали, откуда взялись эти работы и где им следует находиться. Но это были исключения — куда хуже дело обстояло с несметным числом работ, которые нацисты «скупили» в оккупированных странах — главным образом во Франции и Нидерландах. Владельцев многих произведений найти пока не удалось (и некоторые так никогда и не будут найдены). Это была настоящая детективная история, в которой американская армия совершенно не желала разбираться. Пусть этим занимаются страны, в которых это искусство было похищено. В результате реституционные процессы проходили очень по-разному — в зависимости от того, какая страна и какое ведомство в этой стране за них отвечали.

Поздней осенью 1945 года работы начали вывозить из Мюнхенского и других пунктов сбора (в Марбурге, Висбадене и Оффенбахе), чтобы хоть как-то проредить скопившееся там огромное количество культурных ценностей.

Из замка Нойшванштайн, где нашли тысячи произведений искусства, награбленных нацистами во Франции, в Париж ушло несколько набитых до отказа поездов. Почти одновременно с тем, как предметы искусства прибывали в пункт назначения — в Париж, Гаагу, Вену, Амстердам и другие города, начинался процесс реституции. Откликнулись тысячи людей со всего мира, так или иначе лишившиеся своей собственности. Многие были разочарованы. Даже найдя свои утраченные работы, владельцы столкнулись с новыми трудностями — как доказать, что они действительно принадлежат им? Многим европейцам пришлось бежать от нацистского режима буквально с пустыми руками, не взяв с собой ничего. Вернувшись домой, они обнаруживали в лучшем случае, что дом разграблен, в худшем — что его вообще больше нет.

Далеко не все украденные вещи были найдены в Альтаусзее и других тайниках. В эти хранилища нацисты свезли только то, что считали самым ценным. Десятки тысяч произведений, заклейменных как дегенеративные, были проданы на антикварных рынках, обменены на работы старых мастеров или попросту уничтожены. Тысячи работ исчезли в частных коллекциях либо тайком были вывезены за границу. Парижский галерист еврейского происхождения Поль Розенберг вскоре обнаружил, что четыреста картин, похищенных у него нацистами, рассеяны по всей Европе. Многие были контрабандой вывезены в Швейцарию, где теперь выставлялись в ведущих галереях. Этот случай не единственный. Для целого ряда еврейских арт-дилеров и коллекционеров, ограбленных нацистами, началась долгая борьба за возвращение своего имущества.

Западные союзники ввели ряд запретительных мер, пытаясь ограничить свободное хождение похищенных произведений на рынке. Отныне запрещался экспорт произведений искусства из Германии, а обо всех торговых сделках на сумму свыше тысячи рейхсмарок следовало сообщать властям. Кроме того, были составлены черные списки дилеров, сотрудничавших с нацистами. Но в результате рынок искусства — как и многие другие рынки в Германии осени 1945-го — просто ушел в подполье. Кто-то решил повременить с продажей, пока не снимут ограничения — что и произошло в 1949 году.

Чуть дольше просуществовал закон, предписывающий всем немецким гражданам докладывать об имуществе, приобретенном или полученном ими за границей во время войны. А оккупационные войска получили право конфисковывать предметы искусства, которые в эпоху нацизма незаконно поменяли владельцев. Это была большая «серая» зона. В результате экономической политики Третьего рейха во время войны рынок искусства процветал. Чтобы скупать произведения искусства, нацисты залезали в государственную казну оккупированных стран. С немецкими дельцами заключались выгодные контракты, рейсхмарка ценилась выше местных валют. На волне покупательской истерии искусство, антиквариат и предметы роскоши непрерывным потоком текли в Третий рейх из Парижа, Амстердама и других городов.

После войны во Франции, Нидерландах и Австрии ввели законы, которые позволяли признать подобные сделки недействительными, но масштаб трагедии был настолько велик, что законы эти оказались практически бессильны. Они часто встречали жесткое сопротивление, особенно в Германии, где многие пытались свалить ответственность либо на погибших, либо на осужденных нацистов. В 1950-е большая часть дел была закрыта по истечении срока давности. Еврейские семьи, лишившиеся предприятий, жилищ, собственности, после войны будут вынуждены вести долгую и часто безнадежную борьбу за свое имущество.

В апреле 1946 года еще более 5000 предметов искусства вывезли из Мюнхенского центрального пункта сбора. Эйзенхауэр пытался ускорить процесс реституции, но он все больше напоминал бег на месте.