Мародер без диплома - [65]
Бюрократ после ужина погрузился в изучение каких-то найденных у Епифана бумаг, сообщив, что его это успокаивает и отвлекает. Я смотрел, как он водит пальцем по длинным колонкам цифр, и понял, что тоже бы не против что-нибудь перед сном почитать, вот только книг я здесь не видел что-то. Ну, кроме инструкции к шагоходу.
Хотя…
Я хлопнул себя по лбу. Я же прихватил с собой ту тетрадь из подземелья. Старинную, в кожаной обложке и с толстыми страницами. Я устроился поудобнее, взбил подушку, поморщился. Все-таки из соседних комнат несло гарью недавнего пожара. С другой стороны — не на улице же комаров кормить, когда есть дом? Моя очередь следить, не приближается ли к дому кто-то подозрительный наступит через несколько часов, Гиена как раз заступил на дежурство.
Так что я подошел к столу, на котором мы разложили все имеющиеся у нас вещи, взял загадочную тетрадь, вернулся на кровать, лег и открыл первую страницу.
Не успел я сосредоточиться на буквах, как вдруг почувствовал, как проваливаюсь куда-то в темноту.
Глава 22. Вышел месяц из тумана…
Покачивание и размеренный стук колес.
Узкая полоса тусклого света.
Запах металла, ржавчины и несвежих носков.
Шипение ненастроенного радиоприемника, сквозь которое пробиваются слова старой песни, которые я скорее помню, чем реально могу разобрать.
«…один говорил наша жизнь это поезд другой говорил перрон…»
Я вижу все это как будто со стороны. Вот он я, на сидушке нижней боковой где-то в середине вагона. Мое лицо освещает мерцающий в руках смартфон. Буквы, картинки…
Размеренный ритм замедлился, надсадно заскрипели тормоза, поезд дернулся и замер. На миг все потемнело, как будто я моргнул.
Снова открыл глаза.
Весь остальной вагон погрузился в темноту. Пятно света выхватывало из мрака только мой столик на середине нижней боковушки и сидящего напротив человека, лицо которого было скрыто тенью от шляпы. Еще к миру добавился резкий запах табачного дыма. Огонек «козьей ножки» разгорелся ярче, осветил нижнюю часть худого лица, похожего на обтянутый кожей череп, длинные узловатые пальцы, тонкие жгутики усов, свисающие ниже подбородка.
— Здесь же нельзя курить, — сказал я. Почему-то голос звучал почти чужим.
— Интересное слово — нельзя, — ответил тощий незнакомец. — Что оно по-вашему значит? Нельзя, потому что кто-то повесил здесь знак, перечеркивающий сигарету? Или потому-то когда-то давно кто-то курил, лежа на полке, уснул, сигарета упала, начался пожар, погибли люди… А может быть, нельзя, потому что тебе не нравится, что я курю? Что означает это твое «нельзя»?
— Не знаю, — я пожал плечами. — Так принято. Таковы правила…
— А что если я закурил как раз потому, что хотел нарушить эти самые правила? — незнакомец оскалился в улыбке. — Чтобы прибежал какой-нибудь страж общественного порядка, попытался меня оштрафовать. Или высадить. Мы бы повздорили, а возможно и подрались. А потом я бы швырнул бычок в мешок с грязным бельем, начался бы пожар, экстренное торможение, поезд сошел с рельс, сирены, пожарные вертолеты…
— Не понимаю, к чему этот разговор, — сказал я все тем же чужим голосом и снова уткнулся в экран телефона.
Снова короткий миг темноты, как будто я моргнул. И вот уже нет никакой задней боковушки. Под кроссовками хрустит гравий, на фоне темного ночного неба — словно вырезанные из черной бумаги контуры деревьев. И длинная гусеница поезда с световым пунктирным узором окон.
— Дайте угадаю, сейчас вы скажете, что это была демо-версия другого мира, для того, чтобы приобрести полную версию, я должен поставить подпись кровью на длиннющем договоре, половина которого напечатана мелким шрифтом? — сказал я. Вообще я еще не видел тощего парня с «козьей ножкой», но точно знал, что он стоит за моей спиной.
— А ты бы подписал? — серьезно спросил незнакомец. И расхохотался, не дожидаясь ответа. — У тебя такое смешное лицо сейчас. Расслабься, это просто твой сон, ничего больше.
— Точно? — я похлопал себя по бокам, сунул руку в карман, наткнулся на что-то твердое. Ну да, тот самый брелок-бляха. Серого металла с силуэтом шишиги. В заднем кармане завибрировал мобильный телефон. Я замер. — Вопрос ведь в том, где я проснусь. В доме Епифана или на подъезде к Новосибирску на верхней боковой, когда проводник ткнет меня в бок и сообщит, что сортир через полчаса закроют.
— А еще голову мне морочит с какой-то подписью! — незнакомец снова заржал и затянулся. Кончик самокрутки вспыхнул ярче и снова выхватил из мрака его худое лицо, похожее на голый череп. — Нашел тоже Вельзевула… Второй вариант в твоем изложении — это настоящий триллер. Прямо-таки, ночной кошмар!
Да? Я мысленно представил себе себя, выходящего из аудитории вслед за вчерашней школьницей в обтягивающей тугую задницу юбке. А потом в маленькой квартире с «бабушкиным ремонтом», за столом с потрескавшейся полировкой и тетрадкой конспектов. Как я с третьего ряда потоковой аудитории слушаю унылую лекцию от препода, которому давно уже пора на пенсию. А вот я на скамейке в парке, обнимающий одной рукой ту девушку, которая пару кадров назад виляла передо мной задницей, а в другой руке — бутылка темного пива. А вокруг — стайка таких же оболтусов, с которыми мы прогуливаем пару.
Сначала я выносил мозг дочери-подростку на тему "kak вести себя в коллективе", а потом вдруг оказался в 1980 году в теле четырнадцатилетнего парня. Которого родители на все лето отправляют в пионерский лагерь. Иронично. Неожиданная возможность доказать правдивость своих аргументов. Ну что, раз-два, левой-правой, "Всегда готов!", зарница, пионерская зорька! Смогу повторить?
Началась вторая смена в пионерском лагере "Дружных", а я продолжаю оставаться в теле четырнадцатилетнего Кирилла Крамского. Обычного подростка в обычном тысяча девятьсот восьмидесятом году. Обычный взрослый из двадцатых годов двадцать первого века. Уже немного освоился и даже начал получать удовольствие от так странно сложившихся обстоятельств.
Меня предали те, кому я доверял больше, чем себе. Мое имя вычеркнули со страниц истории, а уста мои замкнули чарами, чтобы я никогда не смог рассказать правду о той смуте. Весь мой род приговорили к смерти, но мне достался приговор более жестокий — ЖИЗНЬ. Я должен был жить и безмолвно наблюдать, как Российская Империя существует без меня. Но я не сдался. Я ждал почти полвека, чтобы получить возможность отплатить предателям той же монетой. Могущественная сила отправила меня на сто лет назад, в тело одного из моих родичей.
"Наш корреспондент трагически погиб, выполняя задание редакции..." — напишут завтра в новостях. Только я этого не увижу, потому что разбился об бетонный пол цеха заброшенного завода. Я упал с огромной высоты. Но почему-то не погиб, а провалился во времена позднего Советского Союза. И попал в тело только что получившего диплом факультета журналистики парня, которого распределили в заводскую многотиражку. Ах как иронично! Где же я так нагрешил-то, что колесо Сансары снова отправило меня работать в прессу?
Однажды в какой-то реальности российский император выбрал в жены не ту принцессу, и локомотив мировой истории покатился по совершенно другим рельсам… Я вернулся в Петербург, отслужив три года по контракту. Вот только привыкнуть к прежней жизни у меня не вышло. Так что я сел на поезд и поехал в Сибирь. В поисках новой жизни или нового себя. По дороге неведомый стрелочник отправил мой вагон по другим рельсам и в совершенно другую реальность. Нет, поезд привез меня в Сибирь. Только Сибирь оказалась совсем другая.
Двое наших в другом мире. Все в шоколаде, и чем это может грозить новому миру. Выложена первая книга.
Из-за эксперимента по открытию портала, в иной мир переносятся десять землян. Каким путем им следовать? Попытаться устроиться в деревне, которая их приняла? Завести семью, изучить профессию, освоиться? Попробовать найти путь домой, теряя надежду с каждым годом? Или стать частью банды, пытаясь заглушить боль наркотиками? Путей бесчисленное множество и у каждого решения есть причины, у всех событий есть последствия, а у разных мнений есть свои аргументы. И что бы уцелеть, больше всего нужно единство…В тексте использованы стихи группы «Мельница».
Попал под грузовик, подумаешь. С кем не бывает? А если ты после этого выжил, да ещё и попал в параллельную вселенную, такое с кем бывает? Правильно, мало с кем. Если такие истории и были, то истории эти стали легендой. Легенда — фарсом. А потом уже и анекдотов насочиняли. В общем, попал я не на шутку и хоть бы кто объяснил, что делать-то надо? Опять придётся всё самому разруливать. Ну да ладно, мы народ упёртый, как нибудь пробьёмся.
«Калейдоскоп феникса» – это уникальное издание, собравшее в себе экспериментальные произведения малой прозы. Для произведений характерен сюжет, изображающий мрачные события и катастрофы, трагические изменения человеческого сознания, охваченного страхом и теряющего контроль над собой. Для них типична зловещая, угнетающая обстановка, общая атмосфера безнадежности и отчаяния. Мистичность этих произведений обусловлена стремлением автора разгадать метаморфозы человеческой психики и познать её тайные свойства и патологии, обнажавшиеся в «аномальных» условиях.
Продолжаются приключения Васьки Василькова, героя нашего первого романа. Совершенно случайно простой деревенский парень становится носителем двух человеческих разумов — сельского парня и немецкого офицера, прожженного разведчика и диверсанта. Эта уникальность вытворяет с Васькой черт знает что…