Мармион - [7]

А лорд Серрей войска повел,

Чтоб от него спасти престол.

В тот самый день с лица земли

Мы башню Эйтона смели».

19

«Всегда помочь тебе готов!

Немало в Нореме стрелков

Из тех, что в Данбаре гуляли, Из Лодердейла скот угнали,

И, навестив отцов святых,

Все пиво выпили у них,

А возвращаясь из гостей,

Решили в Гринлоу забраться,

И подожгли, чтоб посветлей

Там было дамам одеваться!»

«Что ж, если бы я шел с войной, Я стражи б не хотел иной,

Но с мирной целью еду я:

Узнать, зачем во все края

Король шотландский весть послал

Собрать войска. Когда б я взял

С собою этих молодцов —

При виде вражеских щитов

Они не в срок нарушат мир,

Чтоб в тех щитах наделать дыр!

Дай только повод — все они

Спешат дорваться до резни!

Нет, нынче мне герольд нужней, Чем войско. Уж монах, скорей, Священник или пилигрим,

Стать мог бы спутником моим…»

21

Подумал капитан лихой

И по лицу провел рукой.

«Я рад помочь тебе всегда,

Да вот с герольдами беда:

Кому я, кроме них, могу

Там, на шотландском берегу,

Дела доверить? Этот дом

Епископ выстроил, и в нем

Священники, конечно, есть,

Но всех — по пальцам перечесть!

Наш добрый капеллан?.. Он сам

Ни разу не заехал к нам

С тех пор, когда в последний раз

Шотландцы осаждали нас.

Раз в день мы ели, видит Бог!

А он отлично нам помог:

Сбежавши в Данбар в грозный час, Молился издали за нас!

Викарий Норема тут есть,

Но он в седло не может сесть…

Шорсвудский поп — скажу о нем, Он справится с любым конем,

Но грубиян — и драться рад

Почище всех моих солдат!

Брат Джон из Тилмута — вот он

Сгодился бы. Здоров, силен,

И выпить не дурак… Он знал

Все замки, всюду побывал:

Желанный гость везде, где пьют, Будь то Ньюкасл иль Холируд.

Но редко покидает нас

С тех пор, когда в недобрый час

Твид переплыл под праздник он, Чтоб баронессу Элисон

Наставить в вере, и барон

Его с женой своей застал…

Джон без подрясника удрал,

А старый хрыч поклялся в том, Что если Джон не то что в дом, А хоть в Шотландию придет —Без покаяния умрет!»

22

Встал юный Селби. Робко он

Отвесил рыцарям поклон

И с дозволенья сэра Хью

Учтиво начал речь свою:

«Мой добрый дядя! Горе нам,

Когда бы с братом Джоном там

Случилось что-нибудь! Ведь он

На шутки мастер, братец Джон.

Он кубок осушить не прочь,

Сидеть за картами всю ночь,

Когда в полях глубокий снег

(Ни на охоту, ни в набег!) —

Он самый нужный человек!

Да как мы будем без него

Горланить песни в рождество?

Ведь потерять-то может он

Не рясу и не капюшон.

Уж лучше пусть у камелька

Печет он яблоки пока

Да пиво знай глушит, Бог с ним!

А вот вчерашний пилигрим…»

«Ты прав, племянник! Ей-же-ей, Что ж, продолжай, да посмелей».

23

«Вчера пришел к нам пилигрим.

Он посетил и вечный Рим,

И в Палестине побывал, —

Он гроб Господень целовал! —

Он побывал и там, где свят

Ковчегом славный Арарат,

И там, где посуху людей

Провел чрез море Моисей.

Был на холмах Синая он,

Где дан Израилю закон

В сверканье молний и громов,

При содрогании холмов…

Он вам бы мощи показал

И на досуге рассказал

Про грот, где шелестят оливы, В горах Сицилии счастливой,

Там, где высокая скала,

Где к Богу Розали ушла.

24

Молился странник, твердый в вере, Фоме Святому в Кентербери,

Молился в Норвике веселом

Георгию с копьем тяжелым,

На севере бывал не раз,

Во всех монастырях молясь

Святому Катберту и Беде.

Он мало спит и об обеде

Не помышляет он. А пьет

Из чистых струй озерных вод.

Вот он хороший проводник,

А Джон — лишь пиво пить привык.

И спьяну он бы только мог

Знакомых не узнать дорог».

«Спасибо, — молвил Мармион, —Да если бы святой брат Джон,

Сей муж, достойный всех похвал, Из-за меня в беду попал,

Я б неподдельно горевал.

Пусть лучше этот пилигрим

Пойдет проводником моим,

Как будто я — его святой,

Но вместо четок и мощей,

Дам горсточку святых вещей

В одежке золотой.

Ведь я люблю таких бродяг:

Они про каждый холм в пути

Споют вам песню или так

Расскажут столько всяких врак —С ним будет веселей идти!»

«Ах, добрый сэр! Скажу я вам, —Паж палец приложил к губам, —Он знает много штук таких,

Которых из священных книг

Не почерпнешь… О чем-то он

Бормочет, будто бы сквозь сон.

Мы прошлой ночью слышим вдруг

В его каморке странный звук —Сказать по правде, не пойму,

С кем разговаривать ему?

А все же кто-то отвечал.

К утру он только замолчал.

Поверьте, это неспроста,

Как видно, совесть нечиста.

(Так говорил нам братец Джон!) Его-то быстро клонит в сон:

На четках успевает он

Семь „богородиц” отсчитать

Да щелкнуть „верую” раз пять»

«Пусть, — молвил Мармион, — ей-ей, Я не боюсь таких вещей.

Будь он знаком хоть с сатаной, Он все-таки пойдет со мной!

Хотел бы я, чтоб в этот -зал

Немедля ты его позвал».

Монах неспешно в зал вошел

Закутан в черный капюшон.

Чуть ниже каждого плеча —

Изображение ключа

Апостола Петра.

Висит распятье на груди,

И раковина впереди

На шляпе без пера.

Вошел он с посохом, с сумой

И с ветвью пальмовой сухой,

И весь его суровый вид

Красноречиво говорит,

Что ноги странника прошли

Дорогу из Святой Земли.

28

Он был широкоплеч, высок —

Никто из рыцарей не мог

Сравниться с ним: суров и строг, Не видя никого,

Так царственно вошел он в зал, Так величаво прошагал,

Напротив Мармиона встал

И молча на него

Совсем как равный посмотрел.

Монах был тощ, смертельно бел

И улыбнуться не хотел.

Наверно, в этот час,

Будь здесь его родная мать,