Маркс против русской революции - [13]
Каковы же у Энгельса показатели «жизнеспособности»? Прежде всего, способность угнетать другие народы и революционность (имеются в виду «прогрессивные революции»). Вот как иллюстрирует Энгельс эти показатели: «Если восемь миллионов славян в продолжение восьми веков вынуждены были терпеть ярмо, возложенное на них четырьмя миллионами мадьяр, то одно это достаточно показывает, кто был более жизнеспособным и энергичным — многочисленные славяне или немногочисленные мадьяры!» [16, с. 297].
Здесь критерием служит сам факт угнетения. Жизнеспособен именно угнетатель — значит, он и прогрессивен, он и выиграет от мировой революции. Мы знаем, как эта идея развивалась в дальнейшем в немецкой философии. О. Шпенглеp, который отстаивал идеи консервативной революции и прусского социализма, писал: «Человеку как типу пpидает высший pанг то обстоятельство, что он — хищное животное… Существуют наpоды, сильная pаса котоpых сохpанила свойства хищного звеpя, наpоды господ-добытчиков, ведущие боpьбу пpотив себе подобных, наpоды, пpедоставляющие дpугим возможность вести боpьбу с пpиpодой с тем, чтобы затем огpабить и подчинить их» (цит. в [25]).
Энгельс так сердит на неблагодарных славян, цивилизованных угнетателями-мадьярами, что даже бросает упрек последним: «Единственное, в чем можно упрекнуть мадьяр, — это в излишней уступчивости по отношению к нации, по самой природе своей контрреволюционной» [16, с. 298]. Разве само это выражение не есть образец биологизаторства и расизма: «нация, по самой природе своей контрреволюционная»?
Как ни парадоксально, для Энгельса «жизнеспособен» даже такой народ, который ради свободы и прогресса готов отказаться от своей национальной идентичности . Здесь он придает понятию смысл, противоположный смыслу того слова, которым он это понятие обозначает. Жизнеспособность, способность к жизни… В чем же проявится жизнь народа, если он действительно завоюет свободу ценой отказа от своей этничности? Ведь он при этом перестанет быть прежним народом, тот народ «умрет» как этническая общность. Энгельс пишет: «Поляки обнаружили большое политическое понимание и истинно революционный дух, выступив теперь против панславистской контрреволюции в союзе со своими старыми врагами — немцами и мадьярами. Славянский народ, которому свобода дороже славянства, уже одним этим доказывает свою жизнеспособность, тем самым уже гарантирует себе будущее» [12, с. 179].
Очевидно, что «славянский народ», который отказывается от славянства, перестает быть славянским. Рассуждение Энгельса не только нелогично, в нем нарушена и мера. Европейские бури вроде революции 1848 г. — катаклизмы не такого масштаба, чтобы стирать с земли народы. Мерилом жизнеспособности они быть не могут, и лишиться своего «славянства» поляки не рисковали. «Большого политического понимания» шляхетская Польша никогда не обнаруживала и постоянно ввязывалась в авантюры, в которых несла потери. Вылезала она из них потому, что в этих авантюрах всегда старалась услужить какой-то западной партии. Даже если та терпела неудачу, Польшу не разоряли слишком сильно, оставляя ее как материал для следующих авантюр. В данном случае она взяла сторону «своих старых врагов — немцев и мадьяр», и Энгельс ее хвалит просто как изменника ненавистного ему славянства, в своем надуманном страхе перед «панславистской контрреволюцией».
Когда речь заходит о русских, то в поисках оснований для объяснения их прирожденных отрицательных свойств Маркс доходит до привлечения чисто расистского критерия крови . Он с интересом относится к сведениям о происхождении русских, как будто это дает ключ к пониманию их культурных установок в ХIХ веке. Он подхватывает самые нелепые гипотезы о том, что русские — не славяне , почему-то считая, что это сразу отвратит от них южных славян и чехов. Благожелательно, хотя и с явной иронией он отнесся и к такой версии. В письме Энгельсу (10 декабря 1864 г.) Маркс спрашивает: «Дорогой Фред… Что ты скажешь по поводу глубоких открытий Коллета — с божьей помощью Уркарта, о Навуходоносоре и происхождении русских от ассирийцев…?» [26, с. 32]. Нечего и говорить, глубокое открытие одного из вождей английского рабочего движения Коллета! А ведь напрашивается вопрос: допустим даже, что есть в русских и капля ассирийской крови — что из этого?
В письме Энгельсу (24 июня 1865 г.) Маркс пишет: «Догма Лапинского, будто великороссы
