Марковцы в боях и походах. 1918–1919 гг. - [162]

Нервы у марковцев взвинчены до предела от всего происшедшего и происходящего с начала этого дня. И не только у рядовых. Когда от полковника Сальникова к командиру батальона, полковнику Волнянскому, подъехал офицер с приказанием: «Батальону атаковать колонну кавалерии», полковник Волнянский в присутствии офицеров и солдат возбужденно ответил:

– Передайте командиру полка, что я командую батальоном пехоты, а не кавалерией и поэтому атаковать кавалерию в чистом поле не могу.

Вторичного приказания не последовало. Кавалерия противника продолжала оставаться на месте, пока ее не скрыла наступившая ночь.

Негодование в полку своим новым командиром было всеобщим и открытым, но марковцы сохраняли выдержку и самообладание. Исходя из создавшегося положения, они приходили к выводу: несмотря на мороз, переночевать здесь, а утром атаковать. Таково же решение было и начальства. Полковник Булаткин коротко сказал: «Ночевать останемся здесь!» – и приказал батальонам построиться в тесное карэ, окружив его повозками и выставив пулеметы. Всегда очень внимательный, отвечающий до этого всем на задаваемые ему вопросы, всегда освещающий обстановку, теперь он сухо просил не обращаться к нему с вопросами.

Мороз усиливался и перевалил 15°. Спасения от него – никакого. Короткое время – оживление: сдалась конная застава красных, оставленная для наблюдения за отрядом. Ее командир сообщил об уходе кавалерийской бригады, и только после этого было разрешено разводить костры. Но не было дров. Артиллеристы жгли деревянные снарядные ящики. Страдали части повозок. Костров горело мало, небольших, да и те скоро потухли. Сидевшие у них, спасая ноги, портили себе от огня обувь. Некоторые рискнули снять сапоги, но большинство не пошло на эту разумную меру: а если тревога?

«Мы лежали прижавшись тесно друг к другу, как будто теплее было рукам, туловищу… Мерзли ноги, но старались не обращать на это внимания».

«Помню только, что я окончательно замерз».

Пулеметчики? Они замерзли до того, что их уже не беспокоила замерзшая вода в пулеметах. Атакуй противник, он взял бы всех голыми руками.

В стороне села всю ночь раздавались короткие пулеметные очереди: стреляли красные, чтобы не дать замерзнуть воде в своих пулеметах.

Так проходила кошмарная двенадцатичасовая ночь на высокой возвышенности перед с. Медведское.

15 декабря. Перед рассветом, часа за два – подъем. И сразу же раскрылся результат ужасной ночи: многие оказались с отмороженными носами, ушами, щеками и, особенно, ногами. Боль сразу же дала себя чувствовать: люди не могли стать на ноги, не могли держать винтовок… Нo заниматься собой не приходилось: команда – «строиться!» Становились в свои ряды далеко не все. Роты тронулись, на ходу рассыпаясь в цепи…

Пулеметный и все усиливающийся ружейный огонь, резкие выстрелы и полет пуль, визг рикошетирующих только усиливали порыв. Красные бежали к селу. На окраине села новый взрыв огня: из-за заборов, из-за разных построек, из-за деревьев садов стреляли свежие силы красных, только что вышедшие из теплых домов. Но все было сметено, даже без того, чтобы был пущен в ход штык. Красные оставляли село и в беспорядке отходили на восток и на север. Их массы хорошо были видны на противоположном пологом подъеме из лощины. Их не преследовали и только батареи, спускаясь к селу, выйдя из облаков и увидя красных, открыли по ним огонь. Прошло часа два и больше, а массы красных, оставлявших села Орехово и Бысоцкое, обтекали Медведское с севера. За ними шли редкие лавы казаков.

Марковцы, войдя в село и убедившись, что противник отходит, быстро рассыпались по домам: их загнал холод, их пробудил голод. Вряд ли удержали бы их от этого командиры. В домах им не пришлось просить еду, не пришлось и ждать ее: она была уже приготовлена для красных. С радостью жители поили и кормили белых. Вскоре части получили свои квартирные районы и наконец могли начать отдых в тепле. В охранение стал Кубанский стрелковый полк.

Незначительные потери понес в атаке села Офицерский полк, но мороз за ночь вырвал из его рядов очень и очень многих. В атаку батальоны перешли едва в половинном составе, другая половина бессильно тянулась за ушедшими цепями, а частью даже не двинулась с места. Некоторые были настолько сильно обморожены и так страдали, что просили их пристрелить. Было к тому же опасение появления с тыла красной кавалерии, но, к счастью, этого не произошло, да и скоро из села выехали подводы за отставшими.

До 400 человек обмороженных, и только Офицерского полка, было собрано в одном районе села. Весь незначительный медицинский и санитарный персонал полка, сам едва двигающийся, должен был оказать и раненым, и обмороженным немедленную помощь. Но помогли ему женщины села: они растирали обмороженных снегом, гусиным салом, они согревали их горячим молоком и пищей, которые сносились из всех домов. А через несколько часов они же помогали грузить на подводы пострадавших для отправки их в тыл, заботясь, чтобы в пути им не было бы очень холодно. До 50 подвод с более чем тремястами человек выехало по дороге на село Сергиевка.