Марковцы в боях и походах. 1918–1919 гг. - [142]

На одну из стоявших здесь рот, 7-ю Офицерскую, была возложена и основная задача: контроль документов и опрос всех, кто направлялся в Екатеринодар и вообще в район к северу от р. Кубань. Особенно много едущих по железной дороге из Новороссийска. Так как железнодорожный мост был взорван, поезда останавливались перед ним, и прежде чем пассажиры могли перейти мост по настилу, они проходили серьезный контроль. Много было из них с петроградскими и московскими документами; немало из них показывали офицерские документы. Это те, кто в ноябре и декабре минувшего года, проезжая через Дон, не желали поступить в Добровольческую армию. На них смотрели строго и с упреком и пропускали. Едущие из Черноморской губернии главным образом спасались от голода, который там был.

Иных контроль задерживал для детального выяснения об их пребывании в этой губернии и выявлено было несколько активных большевиков и среди них комиссар здравоохранения Красной Черноморской республики, по профессии фельдшер. Выяснилось, что он занимался не здравоохранением, а углублением пролетарской диктатуры.

9-я Офицерская рота, остававшаяся в Екатеринодаре, несла почетную службу при Ставке командующего армией. Она выставляла парный офицерский пост у входа в Ставку, над которым развевался национальный флаг; она в центре армии представительствовала русского офицера, вставшего на защиту Родины, как потребовалось, рядовым бойцом; дефилируя идеальным строем по городу, с пением патриотических песен, она приводила всех в восторг и наводила на мысль каждого об его долге. Находились офицеры, которые иначе смотрели на строй офицеров и небрежно отдавали им честь. Таких командир роты, полковник Булаткин, останавливал и делал им внушение. На строгий вопрос генерала:

«Полковник! Почему вы не подали команды, когда проходит генерал?» – полковник Булаткин ответил:

«Ваше превосходительство! Идет Офицерская рота, и я командую только своим прямым начальникам».

* * *

Обстановка на фронте требовала высылки туда частей из резерва армии. На пересечение пути красной Таманской армии выступили Марковский конный дивизион, затем – две роты 1-го батальона со взводом орудий 2-й батареи. 2-й взвод этой батареи вскоре был отправлен в район г. Ставрополя, в отряд генерала Улагая. Вернувшись в Екатеринодар, взвод отдохнул лишь 4 дня и снова отправился туда же, но в отряд генерала Станкевича, в котором он оставался до начала января месяца. За все время боев взвод потерял убитыми 5 офицеров и в их числе своего командира, полковника Плазовского; ранеными – 5 офицеров и 11 солдат и убитыми и ранеными 12 лошадей.

12 сентября ушли на фронт 2-й и 3-й батальоны полка со всеми командами. Вернувшиеся в Екатеринодар две роты 1-го батальона застали лишь остальные две роты своего батальона, но и те со взводом 2-й батареи через день спешно выехали из ст. Торговая, в направлении которой с востока наступали красные. Роты остановили красных и выбили их из с. Новый Егорлык с поддержкой Донского конного полка. На следующий день рота поручика Савельева, оставшаяся в селе, и донцы были выбиты из села внезапной атакой кавалерии красных. Рота отбивалась сначала повзводно, а затем, собравшись, благополучно отошла на ст. Торговая к другой своей роте и артиллерийскому взводу. Красные больше не наступали, и в начале октября роты, смененные корниловцами, выехали на присоединение к полку под Армавир.

В Екатеринодаре оставались две роты 1-го батальона, которым пришлось участвовать на похоронах генерала Алексеева.

Смерть генерала Алексеева

На одной из улиц Екатеринодара, идущей из центра к главному вокзалу, близ Триумфальной арки, стоял старый кирпичный, не штукатуренный, одноэтажный дом на высоком фундаменте и с небольшим палисадником перед ним. Всякому, проходящему мимо, бросался в глаза не вид его, а развевающийся над парадным крыльцом национальный флаг и стоящие у входа с обнаженными шашками два казака в форме полка конвоя императора всероссийского. Невольно замедлялись шаги… В этом доме жил генерал Алексеев.

Основоположник Добровольческой армии; не командующий ею, а признанный всеми ее духовный вождь – верховный руководитель, генерал Алексеев нес с нею все тяготы и лишения. Легшие на него еще с конца 1917 г. дела внешних сношений и финансов с развитием успехов Добровольческой армии разрастались и осложнялись. Сношения с Доном, объявившим себя самостоятельным государством; с Кубанью, стремившейся последовать примеру Дона; наконец – с Грузией; устроение жизни в губерниях Ставропольской и Черноморской, которое потом будет перенесено и на вновь освобождаемые губернии; необходимость теперь же создать ядро общероссийского единства при развивающейся многопартийности среди государственно мыслящих людей – все это ложилось на него, давно уже страдающего тяжелой болезнью.

И вот 25 сентября, в день Св. Сергия Радонежского, его не стало.

Слабо трепетал приспущенный над его домом Национальный флаг. Печально опустив головы, стояли у входа бородачи-конвойцы. Ни один прохожий не прошел мимо, не отдав мысленно земного поклона…

Бывшие в городе две роты марковцев не могли отметить в этот день свой полковой праздник: они участвовали на панихиде по усопшем вожде, а через два дня и на похоронах его.