Маркиза де Помпадур. Три жизни великой куртизанки - [81]

Историк Ги Шоссинан-Ногаре о мадам де Помпадур

«Чтобы нравиться королю, недостаточно было одних альковных радостей, хотя подобные вещи всегда ценились очень высоко. Мадам де Помпадур, обладавшая фригидным темпераментом, горевала по поводу своей бездарности в этой сфере, из-за чего всегда рисковала утратить любовь Людовика XV. Не решаясь открыть свой секрет даже самым близким людям, она без колебаний доверилась неким шарлатанам, которые снабдили ее какой-то дрянью, что нисколько не поправило дел. Затем она обратилась к своему врачу Кенэ, он посоветовал соблюдать здоровый режим и совершать моцион. Наступило некоторое улучшение, но бурных вспышек она по-прежнему не испытывала, и король продолжал называть ее «уткой», без сомнения с намеком на северные перелеты этих птиц. Чтобы компенсировать свою холодность, мадам де Помпадур придумывала разные увеселения.

Впрочем, они не мешали королю искать в другом месте эротические удовольствия, которые он так жаждал, и которые она не могла ему доставить, однако принесли ей долгую сердечную привязанность и верность. Другие, которые лучше нее умели утешать чувства своего возлюбленного, также старались окружать короля нежной заботой и устраивать ему жизнь, полную наслаждений и празднеств. <…> Но Помпадур в большей степени, чем кто-либо, старалась превратить жизнь короля в бесконечное театральное действо, чтобы отвлечь его от тоски и скуки. Она считала своей обязанностью беспрерывно развлекать его, а так как была она разносторонне одарена, эта трудная задача оказалась ей по плечу: она играла на клавесине, пела в опере, выступала в комедии — делала все, чтобы нравиться королю, забавлять его, а главное — отвлекать от похождений на стороне. <…> Пренебрегая усталостью, она металась по бесконечным репетициям и спектаклям. Не оставляя королю времени вздохнуть, она сумела полностью завладеть его воображением и энергией посредством всяких праздников, игр, путешествий и строительной деятельности. Будучи чем-то большим, чем просто инструмент королевских удовольствий, мадам де Помпадур превратилась в главного распорядителя и режиссера всей жизни при дворе, которая со временем приобретала все более изысканные и игровые формы».

Александр Дюма о мадам де Помпадур

«22 марта 1761 года умер его высочество дофин, <…> ему было только десять лет. Со смертью его герцог Беррийский сделался наследником престола. Это был прекрасный ребенок, с добрым сердцем, с хорошими направлениями. Однажды один из его товарищей, с которым он играл, толкнул его. Он упал и сильно ушиб себе ногу. Не желая ничего сказать из опасения, чтоб не побранили того, кто был виновником его ушиба, он умер от нарыва, образовавшегося вскоре от этого ушиба у него на ноге. Эта потеря была тяжелым испытанием для Людовика XV; король любил его, как только дед может любить своего внука.

После кончины герцога Беррийского король думал, что смертные случаи между близкими его сердцу уже кончились, как вдруг к нему приходят с извещением, что маркиза де Помпадур умирает.

Такое известие тем более поразило короля, что он еще накануне виделся с нею.

Причиной этой неожиданности для него было то, что маркиза де Помпадур, для которой нравиться королю было первой обязанностью (скажу даже — самым высшим долгом), заботилась только об одном: скрывать от короля свои страдания.

Но чем же страдала маркиза де Помпадур?

Была ли это одна из тех женских болезней, которые иногда бывают так тяжки и неизлечимы? Или это был, как думала мадам де Вентимилль, как думала мадам де Шатору, как думала, наконец, она сама, яд — средство против жизни столь же верное и еще скорее ведущее к цели?

Вот что рассказывали или, лучше, рассказывала она сама:

Бертен, творение маркизы де Помпадур, был министром финансов, и Шуазель, желавший соединить в себе всю власть, хотел соединить министерство финансов с теми министерствами, которые были уже в руках его или его родственников.

Впрочем, в то время финансы были в страшном беспорядке; 1 декабря парламенту сделано было поручение заняться преобразованием министерства финансов. Тогда маркиза де Помпадур вспомнила о том, что говорил ей по этому предмету кардинал де Берни; ей пришло на память, что бывший ее любимец предлагал когда-то насчет этого превосходные планы; в особенности же она заметила, что герцогиня де Граммон очень часто являлась ко двору и что брат ее старался, чтоб она была как можно ближе к особе короля. Таким образом, она считала опасным для Франции и лично для себя оставлять долее во главе правительства Шуазеля; почему решилась повидаться с кардиналом де Берни, который, со своей стороны, имел и сам три раза свидание с королем; при третьем свидании было решено удалить от дел герцога де Шуазеля.

Герцог де Шуазель узнал об этом составившемся против него заговоре, и на другой день маркиза де Помпадур заболела.

Мы не будем подтверждать обвинения маркизы де Помпадур против герцога де Шуазеля. <…> Всякий раз, когда при дворе умирала какая-нибудь важная особа, неожиданно и скоропостижно, можно, наверное, сказать, что тотчас распространялись слухи об отравлении ядом.