Маркиз де Сад. Великий распутник - [50]

Это письмо побудило Жозефа Фуше 11 ноября 1808 года распорядиться о переводе маркиза в государственную тюрьму в крепости Ам (Ham), что в Пикардии, но семейство последнего, извещенное об этом, успело приостановить исполнение приказа.

СМЕРТЬ СТАРШЕГО СЫНА. ОТНОШЕНИЯ С ДЕТЬМИ

А 9 июня 1809 года старший сын маркиза, лейтенант Луи-Мари де Сад, был убит в Италии.

В 1783 году он поступил на военную службу, а в 1791 году эмигрировал из Франции. В 1794 году он вернулся обратно и занялся литературным трудом, написав один том "Истории французской нации". В 1806 году он вернулся на военную службу, отличился в сражении при Йене, потом стал капитаном и адъютантом наполеоновского генерала Марконье. В сражении при Фридланде он был ранен, а в 1809 году его направили в герцогство Отрантское[17], где его часть должна была усмирять вспыхнувшее восстание против французской оккупации. По дороге в полк он нарвался на засаду и был зверски убит, так и не успев оставить потомства.

Вместе с Луи-Мари умерли и надежды маркиза де Сада. Его судьба теперь всецело оказалась во власти младшего сына, 40-летнего Клода-Армана, который и слышать не желал о возможном освобождении отца из Шарантона.

Правда, у маркиза де Сада оставалась еще дочь, 38-летняя Маллен-Лора, но в его жизни она никогда не играла сколько-нибудь заметной роли.

Итак, наследство отца должно было перейти к Клоду-Арману. А тот в 1808 году задумал жениться на своей дальней родственнице, Луизе-Габриэлле-Лоре де Сад. Находясь в заточении, маркиз де Сад проклял этот брак и хотел добиться запрета официальной церемонии, но у него ничего не вышло. Более того, в 1809 году у маркиза появился первая внучка, названная именем Рене. А еще через год на свет появилась и вторая внучка — Лора-Эмилия.

По сути, многочисленные дети Клода-Армана де Сада и Луизы-Габриэллы-Лоры де Сад стали единственными потомками маркиза, от которых пошли современные де Сады.

Этих детей (внуков и внучек маркиза де Сада) было пятеро:

Рене (1809–1820) — она умерла, не оставив потомства:

Лора-Эмилия (1810–1875) — она в 1839 году вышла замуж за Луи де Грендоржа д’Оржевилля;

Габриэлла (1814–1875) — она умерла, не оставив потомства;

Альфонс-Игнас (1812–1890) — он в 1842 году женился на Генриетте-Анне де Шоле[18];

Огюст (1815–1868) — он был женат на Жермене де Моссьон.

И все же, несмотря ни на что, в 1809 году маркиз де Сад еще продолжал надеяться на выход из Шарантона. Много лет находясь в заключении, он полуослеп и страдал от подагры, а также от многих других недугов, свойственных мужчинам, достигшим преклонных лет. Например, от перепадов давления и ревматизма. А также от постоянных головных болей, связанных с проблемами оттока крови от головного мозга.

Ссылаясь на плачевное состояние своего здоровья, он еще раз написал Наполеону и потребовал немедленно освободить его. Прошение это либо не рассматривали вовсе, либо рассмотрели предвзято: в любом случае, ничего не последовало, и маркиз понял, что ему суждено оставаться в клинике для душевнобольных до конца своей жизни.

ПОСЛЕДНЯЯ "ПРИЧУДА" МАРКИЗА

Главная достопримечательность последних лет маркиза де Сада в Шарантоне долго хранилась в тайне, пока в 1970 году не опубликовали его дневник, который он вел в клинике.

Оказалось, что там работала некая мадам Леклерк. У этой женщины имелась дочь, которую звали Мадлен. В 1808 году, когда она впервые попалась на глаза 68-летнему маркиза, ей было всего двенадцать лет. Понятно, что каких-либо фактов, указывающих на половую связь старика с девочкой в тот момент, нет. Однако годом или двумя позже, если верить его записям, мадам Леклерк все же позволила дочери стать любовницей маркиза де Сада.

Одни биографы маркиза называют эту связь его "самой большой фантазией", другие — "причудой", а третьи утверждают, что сама девица Мадлен Леклерк была "настоящей шлюхой под видом ангела".

Наверное, мадам Леклерк надеялась, что старый аристократ поможет ее Мадлен сделать карьеру актрисы, ведь он продолжал общаться со многими постановщиками и директорами парижских театров. А может быть, все дело заключалось в том, что маркиз хорошо платил за свои "причуды", которые, наверняка, к семидесяти годам стали более, скажем так, спокойными.

В любом случае, Констанция Кенэ не препятствовала их общению, ведь она тоже постарела и устала от былых безумств маркиза.

В Шарантоне у нее была отдельная спальня, так что маркиз имел возможность принимать девочку у себя в любое удобное для него время. Днем Мадлен Леклерк работала белошвейкой, а старика навещала вечерами.

Удивительно, но очень скоро "маленькое трио" начало даже обсуждать совместные планы, связанные с выходом маркиза де Сада из Шарантона: юная Мадлен хотела присоединиться к нашей паре и никогда не оставлять ее.

К осени 1814 года Мадлен исполнилось семнадцать, а маркизу — семьдесят четыре. Считается, что она стала послушной ученицей в его "фантазиях". Но на многое ли он был тогда способен… Впрочем, Франсуа Симоне де Кульмье, в любом случае, предпочитал закрывать на все глаза.

ПОСЛЕДНИЕ ГОДЫ ЖИЗНИ

7 июля 1810 года в жизни маркиза де Сада произошло страшное событие: умерла его жена, маркиза де Сад, ставшая, как мы помним, монахиней и посвятившая свою жизнь делам милосердия. Рене-Пелажи всеми силами старалась искупить грехи мужа, но у него их было слишком много. Свои последние годы она прожила в Эшоффуре. Со временем она утратила былую величавую статность, стала сначала тучной, а затем ее и вовсе изуродовала водянка. Кроме того, она практически ослепла.