Марки. Филателистическая повесть. Книга 1 - [43]

Нагнувшись над молодым солдатом, писатель вдруг отпрянул в сторону. Ему померещилось, что тот слегка шевельнулся. Вполне возможно, так оно и было в самом деле, и Горький услышал предсмертный стон, тот, что непроизвольно издаёт человек, прежде чем его душа уходит в вечность. Сам не понимая зачем, скорее машинально, Горький вытащил блокнот и карандаш. Записывать стало его привычкой, способом переработать душевную рану. Дрожащая, судорожно сжимавшая карандаш рука сама царапала слова, которые лезли в голову. Не обращая внимания на знаки препинания, он торопливо писал: «Каждая человеческая жизнь неповторима и единственна. Но как узнать ценность её? Оценить жизнь каждый может лишь применительно к своей жизни, к той, что дана тебе, а не другому. Есть ли мера жизни? Или всякий Человек — запечатанное письмо, и одна смерть его распечатывает»?

Вдруг к Горькому сзади подошел кто-то. Писатель различил серое лицо. Охрипший голос произнёс:

— Давно ли вы кормили ланаркских уток?

Может быть неуместность вопроса, может быть, странная внешность человека, или же, переживания этого дня, а скорее, всё вместе сыграли с Горьким злую шутку. В голове его раздался звук, будто щёлкнул электрический выключатель. Алексей Максимович покачнулся, посмотрел диким взглядом на говорившего, и, так и не поняв, кто перед ним, грохнулся на землю, рядом с убитым.

Тут Автор вынужден хотя бы частично возложить ответственность за столь прискорбное состояние пролетарского писателя на его друга, Александра Степановича Попова. До сей поры изобретатель радио представал перед читателем эдаким супергероем, без страха и упрёка, наблюдательным, смелым, не теряющим самообладания в самых отчаянных ситуациях. И вот, Автору не остаётся ничего другого, как уравнять чашу весов характера героя, положить в пассив несколько камешков.

Так вот, характер Попова был несколько суховат. Учёный подчинял свои чувства рассудку, не слышал там, где натренированное ухо уловило бы нотки страдания и боли, оставался холоден, где уместнее была бы южная горячность, даже безрассудство. Быть может, он опасался показаться самому себе смешным? Вот и теперь Попов не прочувствовал напряжения момента, ляпнул первое, что пришло на ум, и в результате Буревестник лежит на земле, без сознания.

Таким образом битва, вошедшая в историю мировой филателии под именем «Эппингской катастрофы», началась для писателя Горького блистательно. Первым и единственным выстрелом он поразил цель. Закончилась она печально и для страны и для армии. Саму же катастрофу Горький пережил, впав в совершенное бесчувствие.

Глава XII, в которой мы узнаём, какова стала жизнь в Британии периода оккупации

Вскоре передышка сменилась новым испытанием. Не дав обороняющимся опомниться, немецкие части перегруппировались и пошли в последнюю атаку.

Когда, казалось, победа уже находилась в руках защитников Лондона, в бой пошли отборные немецкие части, изображённые на почтовых марках серии Tag der Wehrmacht, «День Вермахта».

Марш вышколенных, славящихся своей жестокостью и безрассудной смелостью солдат «Дня Вермахта» атакой назвать было трудно. Вернее всего будет слово «прорыв». По лесу шли разведчики, заглядывая под каждый куст, и стреляя при малейшем шорохе. Сперва в расселину, напоминавшую на карте узкую горловину, вошли танки. За танками следовала пехота. По лесным дорогам неудержимом потоком горящей лавы двигалась техника и моторизованные части. Когда лесной массив оказался окружён, артиллерия нападавших начала бить по нему со всех сторон. Немецкие артиллеристы расчертили в своих планшетах лес на квадраты и теперь методично прочёсывали его.

Молниеносная операция по захвату Лондона «Keltensturm», «Кельтский штурм», увенчалась полным разгромом Британии в самом её сердце, в столице некогда могущественной Империи. Кровь стыла в жилах от ужасной картины побоища. Защитники Эппингского леса в большинстве своём оказались убиты. Лишь немногие попали в плен. Зловещая тишина и смрад разлагавшейся плоти ещё долго висел над этим страшным местом. Судьба великого города оказалась предрешена. Рассеянные отряды защитников не могли оказать наступавшим никакого сопротивления, равно, как и жители столицы. Уличными боями те небольшие стычки и расчистку завалов назвать было невозможно. Большая часть заминированных мостов была успешно разминирована в результате действия пятой колонны, предателей и шпионов. И через какое-то время все выжившие в битве за Британию вынуждены были самостоятельно позаботиться о своей дальнейшей судьбе.

Наши герои оставили свои позиции и обратились в стремительное отступление перед лицом численно превосходивших сил противника.

Попов и Горький дождались прохода через свои позиции немецкой армады, закопавшись в ворох старых листьев. Они зарыли друг друга столь быстро и искусно, что солдаты неприятеля не смогли или не захотели их обнаружить.

— Хотя дезертирство меня лично и не прельщает, а только это самое благоразумное сейчас. Боюсь, Буревестник, нам не дождаться подхода австралийских подкреплений, — печально подвёл итог своей военной карьере Попов.