Марки. Филателистическая повесть. Книга 1 - [22]

— Не признали, товарищ Попов? — раздался знакомый голос третьего участника лондонской экспедиции.

Вид у маршала был не самым лучшим. Вошедший тяжело дышал, будто бы на своих двоих пробежал несколько миль, колониальный костюм, одолженный у «Би Пи», отсутствовал, вместо него на Будённом красовался индийский тюрбан и восточные туфли, рукава длинного дамского халата в пятнах сажи украшали свисающие кисти. Но самое главное: лицо Будённого изменилось до неузнаваемости. Виной тому было отсутствие фирменного знака — усов, которые бесследно исчезли.

— Что с вами, Семён Михайлович? — бросился навстречу Горький. — Уж не нуждаетесь ли вы в медицинской помощи?

— А-а, — отмахивался руками старый кавалерист. — Какой ещё помощи? Я что, баба?

— Вы, оказывается, мастер искусства перевоплощения, кто бы мог вообразить, эсквайр! Ваш наряд весьма странен, — не без тени иронии осведомился пришедший в себя Попов. Затем он повернулся к Горькому — Держу пари, Буревестник, сейчас мы узнаем, что Бейден вернулся, и имела место битва при Ватерлоо.

В ответ Будённый лишь замотал головой и прохрипел:

— Дайте воды.

Он сам схватил стакан и графин с водой и жадно принялся пить, в то время как Попов, не давая вошедшему опомниться, взял инициативу в свои руки:

— Если все в сборе, не станем терять времени даром. Присаживайтесь, фельдмаршал и снимите ваш изысканный головной убор. Мне необходимо сообщить вам, господа, пренеприятную новость, — так, кажется, выражаются господа литераторы. За нами следят. Сегодня от портье я получил анонимное послание с предупреждением о грозящей опасности. Посему я затворил ставни и не рискую зажигать электричества. Ставни слишком неплотные. В довершение всего эта комната подверглась сегодня днём обыску.

— Что? — в один голос закричали Будённый и Горький.

— Именно потому я собрал вас здесь. Нам необходимо составить план дальнейших действий. Если мы и дальше будем действовать, как вырвавшиеся на свободу школяры, нам, боюсь, грозят куда большие неприятности, нежели утеря формы, — и Попов кивнул в сторону Будённого. — А вот и моя сегодняшняя находка. Боюсь, без электрического освещения нам не обойтись.

С этими словами Попов поднялся из кресел, включил свет и достал из кармана носовой платок. Платок с чёрными крупинками был разложен на столе. Все сгрудились возле находки профессора.

— Расскажите, что это такое? — попросил Попова Горький, часто моргая.

— Извольте. Я сразу догадался, что в комнату заходили, в этом не могло быть никаких сомнений, причём не с целью прибрать. Здесь побывали непрошенные гости. И оставили следы на моём столе. Письменные принадлежности на месте, следов ног я нигде не приметил. Эти крупинки принесли ко мне не на подошве ботинка.

— Как же они сюда попали, если дверь была заперта? — удивился Горький.

— Вы весьма проницательны, дорогой Буревестник. Действительно, как? Когда я пришёл к себе, то первым долгом осмотрел карманы своей одежды. Документы и деньги не взяли, но в вещах кто-то рылся. То есть, устроили обыск! В лондонской гостинице мои вещи потрошили в лучших традициях нашего московского обер-полицмейстера господина Трепова.

— Прекрасная фраза! Разрешите записать, пока не вылетело из головы, память, стала совсем дырявая, — воскликнул Горький и полез было за своим блокнотом, но профессор остановил его жестом.

— Алексей Максимович, погодите! — Попов подождал, пока блокнот будет убран и продолжал. — Вы потом запишете, а теперь дослушайте до конца. Взгляд мой упал на чуть приоткрытое окно. Я потрогал ставни и некоторое время изучал оконную раму у наружной стены. Окно я собственноручно закрывал перед выходом.

— Место тонкое — окно, как у нас говорят, — заметил Будённый.

— Вот именно. Следы взлома налицо. Вообразил себя, честно говоря, сыщиком, эдаким лондонским Шерлоком Холмсом. Так вот, внизу, за окном имеется небольшой карниз. Видимо, по этому самому карнизу человек и пробрался в мою комнату. Однако не всякому под силу незаметно проскользнуть по такому узкому выступу, рискуя ежеминутно свалиться на мостовую. Карниз идёт по всему периметру здания. Утром вы и сами в этом сможете удостовериться. Значит, вылезти и пролезть под окнами могли из любой комнаты на этаже. Оставалось проверить каждую комнату. Задача не из лёгких, подумал я, но внизу можно будет спросить о соседях-постояльцах. Тогда я вышел в коридор и принялся бродить туда-сюда, сам не понимаю, зачем. Мне уж больно здешние бронзовые канделябры электрического освещения нравятся. У нас в Кронштадте такой красоты не сыщешь. Так вот, я дошёл до лестницы и увидел ещё одно окно. Потрогал раму рукой. Рама легко поддавалась и открылась. Поглядел вниз. Довольно высоко, внизу шумит улица и, честно говоря, у меня даже от взгляда в эту пропасть голова закружилась. И вот, что я там нашёл. Прямо с подоконника на меня глядел хорошо отпечатавшийся на камне след ботинка. Он мог принадлежать человеку совсем маленького роста, не более двух аршин высотою, почти ребёнку.

— Уж не та ли дама под вуалью пролезла к вам сегодня через окно? — обрадованный своей догадкой воскликнул Горький.