Марк Твен - [151]

Марк Твен верен своей идее возмездия, которая у него получает свое воплощение в «Принце и нищем», в «Янки при дворе короля Артура» и в других произведениях: испытай то, что уготовил другим людям. Чужеземец обречен на труд — тот бесплодный страшный труд, на какой он хотел обречь туземцев на захваченной им земле. Вообще же захватчик чужой земли достоин смерти — таков приговор Твена.

Как видим, сказочная форма повести была использована Марком Твеном для оценок вполне реальных современных ему общественно-политических явлений. Рисуя картины бесчеловечных форм эксплуатации труда рабочих в промышленности, Марк Твен восстает против форм собственности в своей стране; аллегорически изображая захваты в колониях, писатель протестует против грабежа, который учиняют собственники в чужих странах.

Никогда еще, ни в одном из предшествующих «Таинственному незнакомцу» произведений Марк Твен столь отчетливо не заявлял о своем негодовании по поводу угнетения человека человеком, о своем отрицательном отношении к частнособственническому укладу.

Христианские предания изображали сатану «врагом рода человеческого», буржуазная мораль охотно закрепила за ним эту роль. Марк Твен использует традиции европейского революционного романтизма и изображает Сатану врагом эксплуатирующей части «человеческого рода», превращает его в друга эксплуатируемых и гонимых. Твен соединяет в образе Сатаны свои представления о свободе мысли, независимости суждений, об уме, красоте, ловкости, а самое главное — о справедливости.

Справедливо разнести в пух и прах этот безумный и несправедливо устроенный человеческий мир: он не заслуживает ничего лучшего. И всеотрицающий Сатана проклинает его со страстью и неистовым пылом.

«Таинственный незнакомец» — одно из самых выразительных свидетельств социального разочарования Марка Твена, произведение, продиктованное тем же самым чувством, которое заставило Марка Твена перед самой смертью записать с мрачным юмором: «Найти Америку было замечательно, но было бы еще замечательнее потерять ее…»

В «Таинственном незнакомце» Марк Твен поразительно верно предсказал будущее своей родины:

«…Подавляющее большинство людей, как находящихся в первобытном состоянии, так и цивилизованных, в глубине души своей добры и не хотят никому причинять боль; но перед лицом агрессивного, безжалостного меньшинства они не осмеливаются отстаивать свои взгляды. Подумайте только: одно доброе по натуре существо шпионит за другим добрым существом, добиваясь от него преданного служения злу, которое омерзительно для них обоих… Пройдет немного времени, и вы увидите такое удивительное зрелище: ораторов погонят с трибун камнями, и толпы изуверов кинутся душить свободу слова, хотя в тайниках души эти люди по-прежнему останутся заодно с теми, в кого полетят их камни, — только вслух сказать об этом они не посмеют. И вот уже целая нация, включая церковь и все остальное, охвачена военной истерией и, надрываясь от истошных криков, чинит самосуд над всяким честным гражданином, дерзнувшим открыть рот; и вскоре ни один рот больше не открывается. Затем государственные деятели начнут сочинять грубые фальшивки, перекладывая вину на народ той страны, которая подверглась нападению, и люди охотно примут такую ложь, усыпляющую совесть, и будут усердно твердить ее, не желая слушать никаких опровержений. И так, мало-помалу, каждый человек сумеет убедить себя, что эта война — справедливая, и будет радоваться, что, поддавшись столь чудовищному самообману, он стал теперь, слава богу, спать спокойнее»[471].

Рисуя эту картину, Марк Твен фактически анализировал поведение американской нации во время испано — американской войны и войны с Филиппинами. Именно так «агрессивное безжалостное меньшинство» заставляло душить Кубу, Филиппины; вот так до Твена и до многих тысяч американцев медленно доходил смысл совершавшихся событий, а реакционная пропаганда сумела внушить «великой несведущей нации» (так называл Твен свой народ в одном из памфлетов 1901 года), что захват Филиппин необходим и «законен» и что сами филиппинцы виноваты в кровопролитии, потому что не хотят «добровольно присоединиться» к США, когда Испания уступила Филиппины американским монополистам за сходную цену.

Твен описал в «Таинственном незнакомце» тот процесс оболванивания масс буржуазной пропагандой, в результате которого американский народ выступил в позорной роли: по словам В. И. Ленина, «оказался играющим роль наемного палача, который в угоду богатой сволочи в 1898 году душил Филиппины, под предлогом «освобождения» их»[472].

Твен — сатирик и обличитель — в своих памфлетах 1901–1902 годов сказал прямо и бесстрашно все то, что он думал о кровавых делах американских монополистов в колониях. В книге «без умолчаний» — в «Таинственном незнакомце» — он тоже не оказался на поводу у лживых буржуазных демагогов, а стал в ряд тех честных людей США, которые, объединившись в «Антиимпериалистическую лигу», восстали против войн и агрессий.

В буржуазном реакционном литературоведении с повестью «Таинственный незнакомец» совершена самая грубая фальсификация из всех тех, которые были проделаны над произведениями Марка Твена. Обличения Твена, имеющие точный адрес — обращенные к поработителям и эксплуататорам, за которыми писатель отрицал право называться людьми, — были затемнены и затушеваны; были стерты четкие твеновские границы, которыми он отделил трудящийся люд от насильников-ханжей (первые у Твена — «люди, не сделавшие ничего дурного», «невинные и достойные лучшей доли»; вторые — «подлая порода», воображающая, что она «лучше собак»).