Марк Алданов - комментатор русской классики - [14]

. Но что совершенно естественно то, что сразу после имени Пушкина, создавшего литературу, Алданов приводит имя человека, поддерживающего бессмертие Пушкина - автора «Войны и мира».

В 1939 году Алданов пишет очерк о В. Ходасевиче, в котором целую страницу отводит рассказу о том, что эмиграция ожидала книгу Владислава Фелициановича о Пушкине или хотя бы рассказ, - слишком многое угадывалось близкое, родное, объединяющее двух писателей: «В прозе он, частью сознательно, частью, быть может, бессознательно, следовал пушкинской традиции много строже, чем в поэзии»[97]. Ходасевич, по мнению Алданова, впитал изысканный пушкинский стиль и, вполне возможно, использовал его как основу своего творчества.

Итак, в результате не самого глубокого и не самого подробного изучения пушкинской темы в публицистике и литературной критике Алданова обнаруживается следующее. Полноценного образа поэта, какой-то концепции видения Пушкина Алданов не создает. Не проявлена и методология Алданова-критика. Мы видим не системные обзоры, а спорадические публикации, появление которых объясняется разными интересами критика. И все же Пушкин изображается иначе, по сравнению с тем, каким его видят другие современники Алданова. Алданов не мифологизирует личность и творчество Пушкина, в его словах нет бесконечного восхищения. Пушкин для Алданова не является лучшим писателем в русской литературе просто потому, что таковым оказывается Л.Н. Толстой. Алданов-критик не боится указать на промахи Пушкина в тех или иных вещах, и потому автор «Капитанской дочки» не становится примером в создании литературных произведений, но его гений, труд, личность, масштаб жизни - заслуживают глубочайшего уважения. При всех указаниях на неточности и даже ошибки мы видим трезвую оценку личности и творчества, сочетающуюся с почтительным отношением к поэту.   

Лирика Пушкина подвигла Алданова на то, чем он не занимался в отзывах и критических статьях о других писателях: Алданов, который мало отзывался о творчестве лириков, смог провести анализ пушкинского стихотворения, причем на высоком филологическом уровне.

Алданов, будучи скептиком, не обладал жизнерадостностью Пушкина, - возможно, это единственное положительное качество, которого не было у автора «Повести о смерти». Здесь же он пишет о самом дорогом, что для него есть в творчестве создателя «Евгения Онегина»: «Повести Пушкина хороши, и “Пиковая Дама” <...> замечательное произведение по колориту, по мастерству рассказа, по замыслу главного действующего лица»[98]. Алданов, как и в рецензии на биографию Пушкина для французского читателя, огорчен, что «главное и бессмертное в Пушкине - его стихи - никому, кроме русских, не доступно»[99]. Но восхищение Пушкиным у Алданова не слепое, он знает, за что ценит поэта. Имя Пушкина - первое в ряду тех, кем может гордиться Россия: «В пору правления исторических деспотов жили и творили величайшие писатели <...> Пушкин, Лермонтов, Гоголь - при Николае I»[100]. Пушкин так же, как и Герцен, Толстой, - художник звучного общественного слова, художник, пытавшийся отстоять свободу, вольномыслие и ранее других за это пострадавший.

Выбор пушкинских текстов, критический подход к ним отличаются у Алданова от реакции современников[101], а значит - тяготение к наследию Пушкина у него было не только своеобразным, устойчивым, но и разноплановым. Благодаря внимательному чтению пушкинских произведений Алданов обогащал свое творчество и помогал читателю становиться разумнее и умнее. Смеем предположить, что созидательный, конструктивный, характер критики Алданова в отношении пушкинского творчества, внимание к личности великого поэта, к его судьбе в значительной степени сказались на художественном творчестве самого Алданова, на уровне его культуры, а следовательно, создатель «Пуншевой водки» и «Повести о смерти» никоим образом не может быть отнесен к авторам массовой литературы; более того, его деятельность - как художественная, так и литературно-критическая - доказательство серьезности намерений в литературе, осознания собственного места в литературном процессе.

Часть третья РЕЦЕПЦИЯ М.Ю. ЛЕРМОНТОВА В ТВОРЧЕСТВЕ АЛДАНОВА [102]

Удивительное дело: в прозе признанного рационалиста, ученого, масона - да много чем и как еще можно назвать Марка Алданова - часто встречаются упоминания деталей биографии М.Ю. Лермонтова, цитаты, реминисценции из различных его произведений и, что самое главное, - из его стихов. Что необычного? Очевидно, что рационалист, скептик, атеист Алданов должен быть чужд романтической лирике и ее воплощению в русской поэзии - Лермонтову. Но как же объяснить, что Лермонтова в алдановских литературно-критических статьях и художественных произведениях, пожалуй, не меньше, чем Пушкина?

Писатели и литературные критики русского зарубежья, естественно, как и в целом о русской классической литературе XIX века, отзывались о Лермонтове нередко, отчасти интерес эмиграции к одному из самых загадочных русских поэтов представлен в книге «Фаталист. Зарубежная Россия и Лермонтов» (М., «Русскій міръ», 1999), Алданов - не исключение.