Марийский лесоповал: Врачом за колючей проволокой - [87]

Меня всегда поражало ее полное равнодушие к материальным благам. Сколько я знал ее — она ничего не имела, за исключением того, что носила на себе. Одевалась она очень скромно, по-спортивному, но любила хорошую обувь и чулки.

Деньги тратила в основном на питание. Поскольку у нее постоянно имелись нахлебники, зарплата шла почти целиком на покупку продуктов. Тамара Владимировна получала нередко подарки от своих «клиентов» — чаще всего мясо, масло, яйца, молоко, принимала их охотно, но почти сразу отдавала другим.

Свою жизнь она посвящала ближним, словно исполняя данный обет. Я иногда невольно думал, что может быть этим она замаливает свои грехи — вспоминая убиенных ею священника и девушку.

К закоренелым уголовникам — ворам и бандитам — она относилась без особой симпатии, но старалась быть всегда справедливой. Больше всего ее беспокоили молодые заключенные и особенно малолетки. В Кузьмине они попадали в основном за мелкие кражи, за то, что украли с колхозного поля с десяток огурцов, полведра картошки или карман зерна.

Малолетки

Малолетки — особый народ, который никак нельзя сравнивать со взрослыми заключенными. Мне они всегда напоминали красных волков, хищников не очень сильных, но, однако, в стае способных заставить тигра спасаться бегством и даже разорвать его.

В отличие от взрослого, который сначала думает, а потом действует, малолетки сначала действуют, а затем думают. Хотя чаще всего они и не задумываются над своими поступками. Им море по колено, а тормозные центры отсутствуют. Малолетки сильны тем, что действуют всегда сообща и поэтому являются грозной силой. Никогда не знаешь, что у них на уме. Они на все способны, отличаясь при этом непонятной жестокостью. Идет словно соревнование между ними за место быть первым по коварству, цинизму и злобе. Никто из урок так не опасен, как свора малолеток. Они могут поджечь барак, отнять кровную пайку у инвалида или доходяги и хором изнасиловать не только малолетку, но и взрослую женщину. Описываются много случаев, когда медсестра или врач были оставлены надзирателем одни в камере малолеток, поскольку у него оказывались другие срочные дела. Малолетки набрасывались на жертву, словно саранча. Надевали ей на голову мешок или завязывали там юбку и дружно насиловали.

Малолетки легко попадают под влияние и их можно «лепить», как воск. Но «лепят» их в основном матерые уголовники. Понятие «вор» приобретает в их глазах, постепенно, совсем иную окраску, и это уже не подонки общества, а синоним отваги и доблести, что-то вроде Робин Гуда.

Пройдет немного времени, недели три-четыре, и малолетку не узнать. Уже другая походка, другая речь, другое поведение. «Романтика» воровской жизни уже пленила его. Он пойдет сначала в подручные вора, станет «шестеркой», а дальше уже будет видно.

Девочки-малолетки тоже проходят «обучение» или, точнее, обработку, в ходе которой им внушают, что и в лагере можно жить сытно и весело, и красиво — если не быть недотрогой.

Малолетки видят, как блатные заходят ночью в барак к своим марухам (нередко переодетые в женское платье), чтобы, не очень стесняясь, заниматься любовью. В лучшем случае они устраивают себе ширму из простыней, что, однако, не мешает слышать сладострастные стоны и скрип нар.

Подобные сцены и постоянные разговоры на интимные темы вызывают сначала любопытство у малолеток, а затем и желание испытать все это на себе. Так малолетки постепенно превращаются в «девочек 96 пробы» (малолетних проституток).

В задачи санчасти не входило следить за нравственностью зэков, в том числе и малолеток, но Тамара Владимировна по собственной инициативе старалась оградить малолеток от дурного влияния взрослых, в первую очередь блатных. В лагере все на виду, а «радиопараша» работает четко и оперативно, что дает возможность принимать определенные профилактические меры и не допускать растления малолетних, правда, далеко не всегда.

Мой шеф и я имели очень хорошие контакты со всеми дневальными, работниками бани и прачечной, столовой и тому подобное, которые целиком были зависимы от нас. Они в основном выбирались нами и нарядчиком, были готовы оказать нам любые услуги и докладывали обо всем, что происходило на их глазах.

Нам, однако, были нужны лишь те сведения, которые имели отношение к нашей работе: как соблюдают амбулаторный режим освобожденные от работы, и как ведут себя венерические больные.

_ В колонии были больные гонореей и сифилисом, которые далеко не всегда стремились к монашескому образу жизни. Хогя мы предупреждали их о том, чтобы они воздерживались от половых контактов, и что это является уголовным преступлением, многие из них, и особенно урки, не соблюдали режим.

Поскольку воры не очень старались работать, а «воры в законе» вообще отказывались от любого труда, то свободного времени у них было в достатке.

Они использовали его, в основном, на игру в карты или для занятий любовью. Урки собирали дань с осужденных (этим занимались «пацаны»), имели свою общую кассу («общак»). Этой кассой пользовались в первую очередь главари и не только, чтобы оказывать друг другу материальную помощь, но и для удовлетворения сексуальных потребностей.