Марийский лесоповал: Врачом за колючей проволокой - [27]

Вечером меня предупредили: будь осторожен, Генри. Тебя хотят зарезать.

Я понял, что Серый намерен осуществить свою угрозу. Конечно, постарается это сделать поаккуратнее, где-нибудь в темном тамбуре и без свидетелей. Задача в таких случаях состоит не обязательно в том, чтобы убить соперника на месте... достаточно бывает и удара ножом в бок в качестве наглядного предупреждения.

Днем мне нечего было бояться, так как Серый работал за зоной, а вечером я избегал ходить в чужие бараки, за исключением того, где находилась Тоня. «Открытого боя» я не боялся, так как физически был сильнее Серого.

Однажды я все-таки встретил вечером своего соперника около бани. Поблизости никого не было. Серый, увидев меня, нагнулся, чтобы выхватить из-за голенища сапога нож, но я опередил его и вывернул ему руку.

В это время показались несколько зэков, и я отпустил его. Серый мог, конечно, отомстить Тоне, но это было несколько затруднительно. Во-первых, она работала в другой бригаде, а во-вторых, он не хотел окончательно испортить отношения с ней. И кроме того, я караулил ее, да еще помогали друзья.

Я смотрел на Тоню, как на красивую фарфоровую куклу, которой хочется любоваться, но боязно трогать. Но эта кукла была далеко не безвольная.

Когда она ласкалась, то не забывала мне напомнить о том, что у нее нет подходящей обуви для зимы, нет теплого белья и вещевого мешка.

Я старался выполнить ее просьбы. За пол-литра водки мне сшили для нее очень удобные бурки, Александра Федоровна достала теплое белье, а рюкзак я отдал ей свой, купив себе позже армейский вещевой мешок.

Что касается водки, то ее можно было приобрести через бесконвойных, в том числе и Ковалева, который был моим должником.

Серого я видел еще только один раз. Это было днем, в воскресенье. Я стоял около столовой, когда он подошел ко мне.

— Ну как, док, поживаешь? — на лице его появилась ехидная улыбка.

— Твоими молитвами.

— Это хорошо, а Тонечка как? Все любуешься ею? Вас сейчас, наверно, водой не разольешь.— Он фальшиво засмеялся.— А знаешь, док, очень хотелось рассчитаться с тобой, но видишь пока не получилось. Ты рад?

— А чему мне радоваться?

— Да, ты прав. Радоваться тебе незачем. И знаешь почему? Завтра узнаешь.— Он помахал мне рукой и направился в свой барак. Вечером прибежала ко мне в амбулаторию вся в слезах Тоня.

— Генри, милый мой, завтра меня отправят в этап.

Она обняла меня.

Сейчас мне стали понятны угрозы Серого. Видимо, кто-то, у кого были определенные связи, помог ему, так как и его включили в этап.

Тяжело было расставаться с Тоней. На дорогу я достал ей еще несколько паек хлеба, немного сахара, мыло и подарил ей еще кое-какие вещи. На всякий случай, чтобы она смогла обменять их на что-то другое, нужное.

— Бог справедлив, мы еще увидимся,— сказала она на прощание. Серый, вероятно, ликовал, когда я прощался с Тоней. Но снова подтвердилось мое поверье, что судьба карает тех, кто желает зла другим.

Серый тоже был включен в список этапников, но за два часа до их отправки его арестовали вместе с другими урками за камерный бандитизм.

В первую очередь, конечно, забрали Профессора. Позже мы узнали, что его приговорили к высшей мере наказания. Другие получили лет по десять.

После того, как Тоню отправили в этап, я дня три никуда не ходил, а потом все-таки решил посетить ее подруг Улю и Нину. С Улей я был в очень хороших отношениях, и мы с ней часто танцевали.

Девушки сидели очень скучные — почему-то им не выдали хлеба.

— Это мы исправим,— успокоил я их и забежал к Александре Федоровне, чтобы попросить полбуханки.

У девушек настроение сразу поднялось, и они стали разговорчивее. Весь вечер я провел с ними вместе, но старался больше уделять внимания Уле, тем более, что у Нины уже был кавалер.

С этого дня я вновь посещал барак, но на этот раз с целью встретиться с Улей.

Уля Каштелян до ареста жила в сельской местности Молодеченской области Белоруссии (Поставский район, дер. Новый Двор), вблизи границы с Литовской ССР. У нее были две сестры. Родители имели хорошее хозяйство, четыре коровы, свиней и тому подобное и жили зажиточно.

Это была крепко скроенная девушка с серыми, добрыми глазами и русыми косами, которые она укладывала вокруг головы. Лицо было простое, но привлекательное — лицо молодой и здоровой крестьянской девушки. Она мало уступала Тоне по внешности, и я не сразу решил, кому из них отдать предпочтение.

Как-то она спросила меня:

— Вы, наверно, скучаете по Тоне?

— Да, конечно, она хорошая девушка.

— Да, хорошая, но не девушка.

— Как это понять, Уля? — я сделал удивленное лицо.

— А вы не знаете, что она была замужем?

— Кто? Тоня? — я был ошарашен.

— Да, именно ваша любимая Тоня.

— Не может быть.

— Не может быть? Она даже имела ребенка, но он вскоре умер.

— Это для меня новость.

— Могу вам еще сказать, что она до вашего знакомства постоянно встречалась с Серым, причем ходила она к нему. Правда, в последнее время она, кажется, избегала его.— Уля с любопытством посмотрела на мое расстроенное лицо и невольно засмеялась.

— А вы были такими наивными и верили ей.

Я не знал, что ей ответить. Мне было больно и обидно, что я ошибался в человеке. Конечно, вполне естественно, что девушки выходят замуж и имеют детей, но зачем это скрывать. Правда, я никогда не спрашивал Тоню об этом. Но после этой встречи я стал немного умнее и понял, что смазливое лицо, волосы цвета льна и голубые глаза далеко еще не гарантия тому, что их обладательница — ангел небесный. А кто знает, может быть, Тоня меня все-таки любила? Возможно, Уля преувеличивала, а может быть, и ревновала.