Марийский лесоповал: Врачом за колючей проволокой - [19]

— Нет, не очень. С июня.

— А где до этого были?

— В разных местах: Москве, Чистополе, Казани.

— А какая у вас статья?

— Арестовали по 58-ой статье, а судило ОСО.

— За что?

— Как социально-вредный элемент.

— Интересно. По внешнему виду не скажешь, что вы такой «вредный».

Сколько раз задавали мне эти стандартные вопросы сразу после приветствия. Но такая уж была традиция в местах заключений.

Недолго длилась наша беседа. Пришла Софья Ивановна, и обе девушки покинули амбулаторию. Сразу стало пусто в помещении, и мне показалось, что я потерял что-то очень дорогое.

Вспомнился мне небольшой рассказ: юноша познакомился на танцах с очень миловидной девушкой и сразу полюбил ее. Весь вечер он провел вместе с ней, и она так ему понравилась, что он не мог себе представить дальнейшую жизнь без нее. Ему показалось, что он наконец нашел свое счастье, и он дал девушке слово, что всегда будет с ней. Девушке он тоже очень понравился, и она согласилась стать его женой, потому что тоже полюбила юношу. Когда они вышли на улицу, их подхватил людской поток и разъединил. Полный отчаяния юноша начал искать ее. Искал он ее очень долго, но так и не нашел.

Сейчас я почувствовал себя приблизительно так же, как этот юноша, который нашел свое счастье, но потерял его.

Девушка, которую я полюбил с первого взгляда, принадлежала другому миру, мне враждебному и видела во мне, вероятнее всего, лишь пари-неприкасаемого. По тому положению, которое я сейчас занимал, я имел право лишь на мечты, но не на надежду. 

Цуккер — Бесемолки

Незадолго до ноябрьских праздников Софья Ивановна предупредила меня:

— Доктор, скоро у нас с вами будет много работы. Ожидают большой этап из Москвы. Обязательно проверьте заранее работу бани и дезкамеры. Могут быть завшивленные. Да посмотрите, кого при необходимости можно выписать из стационара. Вероятно, будут и больные.

Этап прибыл в пасмурный, прохладный день, уже ближе к вечеру. Заключенных было больше ста, из которых добрую половину составляли женщины. Они заметно отличались от того контингента, который прибывал до этого в Ошлу. Многие были хорошо одеты, на них были приличные костюмы, пальто, правда сильно измятые.

Некоторые мужчины носили трофейное обмундирование, мышиного цвета немецкие галифе и френчи, короткие, сшитые из добротной кожи сапоги.

Состав этапа был пестрый: уголовники-рецидивисты, грабители, убийцы и осужденные по статье 58. Последние прибыли в основном из мест, которые были оккупированы немцами, главным образом из Белоруссии.

Большая часть так называемых «политических» согласно статьям уголовного кодекса сотрудничала с немцами, и среди них, что меня удивило, оказалось много девушек.

Во время медосмотра мое внимание привлек мужчина лет пятидесяти с длинной черной бородой и ярко выраженными семитскими чертами лица. Особенно выделялся большой крючковатый нос. Одет он был в темно-коричневый костюм, полупальто и подшитые валенки, в которые были заправлены брюки. Я попросил его раздеться и прослушал его.

По внешнему виду было ясно, что этот человек никогда не занимался физическим трудом. Об этом говорила слабая мускулатура и впалая грудь. Лицо было интеллигентное. Послать его на лесоповал означало бы подписать ему смертный приговор. Я назначил его на ЛФТ (легкий физический труд).

— Как ваша фамилия? — спросил я его.

— Цуккер Арнольд Соломонович.

— Статья?

— 58-ая, часть вторая.

— Вы откуда?

— Из Москвы.

— Значит мой земляк. Я окончил в Москве 1 Медицинский институт. Вы кем работали?

— Я журналист.

Во время медосмотра заходил нарядчик Мамаев, и я попросил его устроить Арнольда Соломоновича в зоне, может быть, в КВЧ или еще куда-нибудь.

Увидев нарядчика, Цуккер засуетился.

— У меня к вам большая просьба,— обратился он к Мамаеву,— но это весьма конфиденциальный разговор.— Он вышел в ожидальную и, убедившись, что там никого нет, вернулся и продолжил:

— Дело в том, что меня ограбили.

— То есть как ограбили? — удивился нарядчик.

— Очень просто. Это было в Москве,— в этапной камере с нами была хорошо организованная банда, которая всех терроризировала. Она отобрала у нас одежду, обувь, короче говоря, все, что им понадобилось.

— А что вы хотите сейчас? Мы же не в Москве.

— Да, мы не в Москве. Но зато все эти бандиты здесь, и вещи тоже, которые они у нас отобрали...

— Понятно. Вы хотите, чтобы мы этим делом занялись?

— Да. Но главное, чтобы нам все вернули. Понимаете, там были у меня теплые вещи и многое другое, что требуется для зимы. А сейчас у меня нет даже сменного белья. Только просьба, пожалуйста, другим не передавайте наш разговор.— Цуккер опасливо озирался.— Эти бандиты на все способны.

— Хорошо. Я поговорю с оперуполномоченным.

Теперь у меня работы прибавилось, и я метался, как белка в колесе. Если раньше на амбулаторный прием приходили человек десять-пятнадцать, то сейчас не менее тридцати-сорока. И все требовали от меня только одно — освобождение от работы.

Мне дали в помощь молодую медсестру Тамару Кулакову, очень бойкую деловую девушку лет двадцати. В этом возрасте почти все девушки привлекательны, особенно деревенские. Тамара не была исключением. Прекрасно сложена, краснощекая, с веснушками на лице, она сразу вызвала к себе симпатию. Карие глаза у нее имели одну особенность. Они были на редкость выразительны и красноречивы. Без слов можно было читать мысли Тамары.