Мария Дева в гимнологии христианского Запада - [4]
Затем начинается пасхальное время, когда в конце комплетория поется краткий гимн, который, по преданию, написан Папой Григорием Великим. Согласно преданию, первые три строчки он услышал от Ангелов, которые сами пели: Regina caeli laetare, allelui, Quia quem meruisti portare alleluia, Resurrexit sicut dixit alleluia, ora pro nobis Deum, то есть Царица Небесная, радуйся, ибо Тот, Которого Ты удостоилась носить во чреве Твоём, – и снова Аллилуйя – воскрес из мертвых, как и предсказал: Resurrexit sicut dixit – цитата из Евангелия (Мф 28: 6) – alleluia; и затем следует последняя строчка, которую прибавил уже сам Папа Григорий I к тому, что слышал от Ангелов: Моли Бога о нас – ora pro nobis Deum. Это рифмованный антифон, который в действительности появился не в 596 г., как об этом повествует легенда, а значительно позднее, между IX и XII вв., возможно, при Григории V (умер в 998 г.), поётся от Пасхи до Троицы. И, наконец, последний: он звучит от Троицы, в течение всего года до начала Рождественского поста, то есть всё лето и осень, – это Salve Regina, Mater misericordiae, vita, dulcedo et spes nostra salve ad Te clamamus, exsules filii Hevae, ad Te suspiramus, gementes et flentes in hac lacrimarum valle, Eja ergo Advocata nostra и т. д. Он также переведен на русский язык С.С. Аверинцевым: Радуйся, Царица, Матерь милосердия; Жизнь и веселие, и упование наше, Радуйся. Это верлибр, здесь нет строгого ритма и нет рифм: к Тебе прибегаем мы, горькие чада Евы, к Тебе воздыхаем, изливая слёзы в сей плачевной юдоли; ей, Заступница наша, на нас милосердия склони взоры, и Христа, благословенный плод оный чрева Твоего, яви нам по скончании сроков земного нашего странствия; златая, благая Мария святая!
Последнее восклицание этого гимна: O clemens, o pia, o dulcis Virgo Maria – о Сладостная, dulcis Virgo, Сладостная Дева Мария. Нужно отметить, что в средние века, как и в древности, не знали, что такое сахар; поэтому прилагательное сладкий звучало несколько иначе. Греческое glukuV и латинское dulcis не звучит слащаво, как русское сладкий, оно звучит каким-то особым образом, напоминая о сладости плода, и поэтому есть, скажем, у Бернарда Клервосского знаменитый гимн: Jesu dulcis memoria, сладостная память о Иисусе, сладостная мысль о Иисусе. Отсюда и греческий канон Иоанна Евхаитского, обращенный к Иисусу Сладчайшему и достаточно многочисленные случаи употребления слова dulcis применительно к Богородице в латинской гимнографии. Сладчайшим (dulcissimus) называется Иисус и в молитвах Амвросия Медиоланского, написанных ещё в IV веке. При этом Аверинцев, обладая исключительным чувством языка, убрал из своего перевода антифона Salve Regina слово dulcis, считая, что по-русски оно придаст тексту чуждый ему оттенок. Об этом мы говорили как-то с Сергеем Сергеевичем.
Есть тема, о которой говорят как о моменте разногласий между Западом и Востоком. Это – Непорочное Зачатие. Но есть такая молитва в славянском Часослове, которая всегда читается во время Великого Поста «Нескверная, Неблазная, Нетленная, Пречистая»… и так далее. Разве это не соответствует латинскому слову Immaculata, что значит «непорочная»? Само это слово, вернее, аналогичные ему греческие прилагательные составляют саму сердцевину того, что мыслит о Пречистой православный Восток. Только на Западе это осмысленно в виде догмата, а на Востоке исповедуется в песнопениях, и – более того – Восток всегда протестует против догматического оформления этого древнего учения. На самом же деле, что в западном богословии присутствует эксплицитно, сформулированно, в восточном – живет, как правило, имплицитно, скрыто, в песнопениях, в живой традиции, но без догматического оформления.
«Вера в личную безгрешность Богоматери в Православии, – пишет о.Сергий Булгаков в книге «Купина неопалимая», изданной в Париже в 1927 г., – есть, так сказать, благоуханное курение, молитвенное облако, сгущающееся из фимиама благочестивого Ее почитания в Церкви». И в самом деле, Преблагословенная и Пречистая Дева именуется в молитвах как «Нескверная (Aspile), Неблазная (amolunte), Нетленная (ajJore), Пречистая (acrante), Чистая» (agnh) и т.п. Или, как говорит Дидим Александрийский, aei kai dia pantoV amwmoV parqenoV 9. Все эти эпитеты, которыми награждается Богородица, начинаются с префикса «a-», т.е. «не-» – это, если так можно выразиться, апофатическая мариология христианского Востока, цель которой показать, что Святая Дева никоим образом непричастна ни греху, ни скверне, ни пороку, ни тлению, ни какой бы то ни было нечистоте. Все эти прилагательные сродни латинскому immaculata…
В то же время это облако эпитетов, сгущающееся из благочестивого почитания Святой Девы в восточной Церкви, обладает одной в высшей степени важной характеристикой. Эти эпитеты не приложимы ни к кому другому – ни к кому из святых ни при каких обстоятельствах. Это те похвалы, которые усвояются только Святой Деве. «Если задать себе вопрос, что именно означает, как нужно выразить на богословском языке силу и смысл такового почитания, – говорит о.С.Булгаков, имея в виду догмат 1854 г. о Непорочном Зачатии, – тогда напрашиваются такие или подобные догматические формулы». И далее: «Однако таковые формулы, неизбежные при богословствовании, доселе остаются в Православии на положении частных богословских мнений… в данном случае, как и во многих других, Церковь, содержа истинное почитание Богоматери, а, следовательно, и заключающееся в нем правильное учение, не приступала к догматическому выявлению этого учения».
