Марион и косой король - [22]

— Это зачем же? — спросил тот и взялся за рукоять меча.

— Для вашей же несомненной пользы и выгоды, — с низким поклоном ответил Гротэтю и выразительным жестом потер друг о друга большой и указательный пальцы.

Сержант понимающе усмехнулся, и все трое вышли из залы.

Женевьева, воспользовавшись тем, что теперь ее держал только один сержант, ударила его коленкой, вырвалась из его рук и вцепилась ногтями ему в нос. Сержант тряс головой и удивленно и с восхищением бормотал:

— Что за женщина! Прошу вас, перестаньте! Ах, не надо!

Тут вернулся старший сержант и, затягивая завязки своего заметно разбухшего кошелька, приказал:

— Забирай женщину, и пошли!

Ловким приемом вывернул Женевьеве руки за спину, связал их и за веревку потащил из зала. Второй сержант шел следом и повторял:

— Только не причиняйте ей боль!

Едва они ушли, уводя рыдающую Женевьеву, как хозяйка воскликнула:

— Боже мой, где же мой супруг?

Они стали его искать и внизу в лавке, и наверху на чердаке, и под лестницей, и даже в сундуке с одеждой. И вдруг, войдя в спальню, увидели, что соломенный тюфяк на кровати судорожно вздрагивает. Марго подбежала и сбросила тюфяк на пол. И тут они увидели бакалейщика. Лежал он весь скрючившись, спрятав голову и подтянув ноги, так что казался не человеком, а узлом тряпья. Но тотчас выпрямился, сел и важно заговорил:

— Если желаешь сохранить свое здоровье, не надо ни бояться, ни раздражаться, ни смотреть на безобразные зрелища и ни слушать грубые речи. Все обошлось? Очень приятно. Подайте мне мою лекарственную кашку из алоэ, успокоить сердце, трепещущее от этих обид, больших и малых.

Глава тринадцатая ЧЕРЕЗ ДВА МОСТА

— Боже мой! — сказала хозяйка. — Прямо не знаю, как теперь быть? Женевьевы нет, некому ходить за покупками, и придется нам сидеть без обеда.

Не знаю, что и придумать!

— И думать тут нечего, — сказала Марго, — ведь Марион уже больше года всюду ходила с Женевьевой. Она знает, куда идти, что покупать и сколько платить. Дайте ей денежек побольше, и все будет хоporrro.

— А вдруг Женевьева сейчас придет? — прошептала Марион.

Но Марго засмеялась и воскликнула:

— Как же! Дожидайся!

Конечно, дожидаться не приходилось. Хозяйка дала Марион кошелек с несколькими монетками и напутствовала ее предупреждениями, советами и поучениями: не заблудись и смотри, чтобы не обвесили, и деньги пересчитай дважды, прежде чем платить…

— И смотри, чтобы у тебя не отрезали кошелек, — сказала Марго, засмеялась и ущипнула Марион. — Берегись воров.

Запирая за Марион входную дверь, еще раз подмигнула и еще раз повторила:

— Смотри, как бы не украли у тебя деньги.

Марион вышла из дому с тяжелым сердцем и, очутившись на улице, совсем поникла. Ни разу еще не приходилось ей совсем одной ходить по городу, и было немножко страшно. Несколько времени она постояла на месте, поворачивая голову и ступая шажок то в одну, то в другую сторону. Наконец собравшись с духом, она направилась привычной дорогой к Большой бойне.

Был прелестный осенний день — светлый, свежий и спокойный, и оттого у Марион стало легче на душе.

Она шла, крепко сжимая в руке кошелек, и ей казалось, что прохожие оглядываются на нее, удивляются, как это такая девочка, а идет покупать еду для всей семьи.

У Большой бойни немногое изменилось со вчерашнего дня — народу было поменьше, развалин побольше, мясников не было вовсе.

«Нету мяса, куплю рыбу, — подумала Марион. — Круглую и плоскую, угря или сардин. Госпожа Женевьева тоже часто покупала рыбу».

Но у Рыбного камня тоже не видно было продавцов. Не возвращаться же с пустой корзинкой!

«Попытаю счастье на Малом мосту, — подумала она, — там всегда много торговок овощами. Куплю крепкий кочан капусты и сварю суп — все будут сыты. Госпожа Женевьева тоже часто так делала».

Вот она прошла под сводом ворот Большого Шатлэ и ступила на Мельничный мост. Всегда здесь оглушительно шумели мельницы под арками моста, но сегодня было тихо. Мельницы не работали, дощатые двери были прикрыты, па ступеньках не стояли мельники. Это значило, что опять не было подвоза зерна. Так что же с того, завтра привезут.

Вот она сошла с моста и очутилась на острове, в Старом городе, сверлула на восток и пошла улицей Меховщиков.

Это была старая-старая, узенькая улица, и домишки на ней были тоже такие старенькие. Стояли они кривые и косые, шатались, как нищие попрошайки с костылем под мышкой, и потому только не падали ни набок, ни ниц, ни навзничь, что плотно, обоими плечами, упирались в соседние дома. Стены у них погнулись, черепица с крыш осыпалась. Но ставни были плотно закрыты, двери окованы железом, и на них висели огромные замки.

Когда они ходили здесь с Женевьевой, та рассказывала, что хоть дома невзрачные, а живут в них богатые купцы-меховщики, торгуют драгоценными мехами, мягкими, теплыми и душистыми, и здесь только подбирают их, шьют опушки и воротники, а продают их в большом здании Рынка.

Марион шла по этой старой улице, а потом свернула к югу, на улицу Фонаря, мимо улицы Единорога, мимо улицы Карликов — смешных уродливых человечков, и называлась она так по вывеске старинной знаменитой гостиницы. Все это были знакомые места, она не боялась заблудиться, шла не торопясь, и в голову приходили все хорошие мысли.