Марина - [42]

Затем Вадим находит останки Херберта Пайера в моем подвале, а я обнаруживаю тело Ирины Мещеряковой на базе отдыха и сразу же еще двое погибших: мать и дочь Ирины. Сердобольный преступник открыл им газ, чтобы не мучались парализованные бедняжки без кормильца по больницам и приютам. Эти преступления, кроме разве последнего, тоже по замыслу убийцы должны были привести меня на скамью подсудимых. В моей шкатулке лежала бриллиантовая запонка Пайера, а возле тела Ирины милиция нашла тапочки, в которых я ходила на базе отдыха. Во всем этом очень много непонятного. Почему я должна была сесть в тюрьму? Кому и для чего это нужно? Не проще ли было убить меня? По всей видимости я нужна живая, но обстоятельства складываются так, что однозначно обвинить меня в убийствах невозможно и продолжают гибнуть люди, хоть как-то со мной соприкасавшиеся. Наверное преступник изучал диалектику и знает, что изменение количества рано или поздно приведет к изменению качества.

Итак, что мы имеем? Ничего, кроме констатации известных фактов. Может быть нужно проанализировать какие-то другие аспекты! Какие? Если уж профессиональные сыщики ничего не могут понять, то куда мне!

* * *

Уснуть я больше не смогла. Полежав еще некоторое время, я поднялась и включила свет. На часах было без десяти три. Вадима не было. Я даже не могла позвонить Ивану Сергейченко, потому что Вадим запретил мне подходить к телефону. Оставалось только ждать и надеяться на лучшее. Думать о том, что и Вадим может оказаться жертвой преступника я не хотела, рассудив так: сыщик не может попасть в опасную ситуацию, так как он способен ее заранее предугадать. Наивно, конечно. Сыщик в первую очередь тоже человек и весьма вероятно тоже допускает ошибки. Ко всему прочему Вадим в последнее время постоянно рядом со мной. Чем не мишень для очередного убийства!

Я вслушивалась в почти абсолютную тишину предрассветного города, надеясь уловить шум автомобильного мотора или звук шагов в подъезде. Время тянулось медленно и, чтобы не сидеть без пользы я начала складывать купленную накануне одежду в дорожную сумку. Через каждые пару минут я поднимала глаза к циферблату висящих на стене часов. Как оказалось, чем бы я не пыталась заняться, все сводилось к бесконечному поглядыванию на часы. Подсознательно я желала, чтобы скорее наступил рассвет. В моей душе теплилась надежда, что Вадим просто очень задержался и не захотел будить меня посреди ночи. Вот наступит утро и он приедет…

Мои мысли какими-то окольными путями вновь вернулись к насущным темам. Все началось с Пайера, примерно с полгода назад. Но я впервые узнала о Пайере совсем недавно. Вскоре после исчезновения Швертфегера ко мне приехала Саша, и у нас зашел разговор о Скоропаде, которого как выяснилось Саша тоже знала. А знала по причине исчезновения Пайера. Она собиралась приглашать меня для перевода переговоров… Однако, не пригласила, потому что Пайер говорил по-русски. Получаются очень интересные вещи. Значит, преступник знал, что мне придется контактировать с Пайером. Но при этом ему не было известно, что контакт не состоялся. Иначе, что за смысл убивать человека, не имея при этом никакой возможности подставить меня. Очень занимательно…

Поскольку спать я уже не хотела, пришлось встать и сварить кофе. Сидя за крошечным столиком на такой же крошечной кухоньке, я продолжала вентилировать в памяти события, приведшие меня в эту чужую квартиру. Ну, хорошо, с Пайером я не встречалась, но Швертфегера — то видела. Опоздала, конечно, это я признаю, однако все же пришла. Правда его уже успела перехватить Ирина Мещерякова. Интересно, каким образом? Сказала, что она — это я? Или, что я не смогла придти и она пришла вместо меня? Но тогда она должна была быть совершенно уверена, что я не появлюсь в этот момент возле столика. А это означает лишь одно, что тот, кто возил меня по окраинам, был ее сообщником. Не зря я тогда решила, что меня похитили. Какой-то элемент похищения все же наличествовал…

* * *

Где же Вадим, в конце концов? Он же не может бросить меня на произвол судьбы! Что мне теперь делать? Ехать домой? О, нет! Труп Пайера в подвале, который могут обнаружить в любой момент. Хотя бы сантехники, которых соседи, наверняка, вызывают из-за запаха из подвала. Сантехники, конечно, народ совершенно занятый, но вдруг именно сегодня у них не хватит на опохмелку и они придут ремонтировать канализацию. И тогда тайна ящика для картошки будет раскрыта…  Если честно, то мне хотелось проклинать все и всех, в первую очередь тех, кто поставил меня в такие условия, когда я не могу вернуться домой. Может, не будь я так напугана, я бы вернулась в родные стены, но страх перед неизвестностью заставлял меня искать убежища где угодно, только не в них. Вадим все не появлялся. Телефон молчал. Так прошло еще несколько часов. Я совершенно изнервничалась. Хотя это мое вынужденное заточение не было совсем уж бесплодным. Я не зря насиловала свою память, кое-что все-таки выплыло из ее недр. Оказывается, полгода назад меня не было дома. Почти три недели я провела в октябре прошлого года, сопровождая австрийскую парочку в ее поездке по солнечному Крыму. И как обычно, я оставляла ключи Тамаре, ну, кошек покормить, кактусы полить и почту из ящика вынуть. А когда я вернулась, Тамара сообщила, что пока меня не было кто-то взломал мой почтовый ящик. Ничего особенного я в этом происшествии не усмотрела. Довольно рядовое событие в наших многоквартирных домах. Блок почтовых ящиков устанавливают теперь на площадках между первым и вторым этажами, и частенько детки, слоняющиеся по двору без родительского присмотра, развлекаются, читая чужие письма либо закладывают таким образом начало своей коллекции почтовых марок. Да и вообще, с почтовыми ящиками все, кому не лень, делают, кто во что горазд. Я, например, не единожды находила в своем пластмассовые шприцы, окурки и даже использованные презервативы. А тут, по всей видимости кому-то срочно понадобилась газета, и человек решил добыть ее из моего почтового ящика. Ситуация вполне обыденная. Иными словами никаких особых эмоций у меня тогда по этому поводу не возникло. Теперь же я начала кое в чем сомневаться. За пять лет, прожитых мной в этом доме, мой ящик взломали только раз и то в мое отсутствие. Странно было еще и то, что замочек у меня на ящике очень хрупкий, однако его не пришлось менять после взлома, никаких проблем с ним не было до сих пор. Не знаю, может быть у меня уже бред преследования развился. Немудрено, после всего, что мне пришлось пережить, кстати. Этот проклятый взлом не давал мне покоя. Во — первых, он совпадал примерно по времени с прибытием Херберта Пайера в Киев. Во — вторых, что-то меня настораживало в этом взломе теперь, когда я уже знала, что Тамара была связана с моими, мягко говоря, недоброжелателями. Можно предположить, что в моем почтовом ящике было нечто, с чего и разгорелся весь этот сыр-бор. Конечно, соседка могла бы просто открыть ящик его родным ключом и достать интересующий ее предмет. Меня все равно не было, я ничего бы и не узнала. Хотя, если это было письмо, сообщение или денежный перевод, впоследствии выяснилось бы, что я такового не получила. И тогда отсутствие данного почтового отправления легко можно было объяснить тем, что ящик был взломан. Нет, что-то не вяжется, за последующие полгода не было никаких намеков на неполученное письмо или что-то в этом роде. Таким образом, я снова в логическом тупике. Что ж, приходится признать, что следователь из меня никакой.