Марина из Алого Рога - [54]
— Мало-ли ихъ было, мало-ли у покойницы, царствіе ей небесное! даже засмѣялся за ея спиной кузнецъ, засмѣялся глухимъ, груднымъ смѣхомъ, отъ котораго всю покоробило Марину;- дворня у насъ большая была… ядреныя все были служанки-то у нея, у матушки у вашей, проговорилъ онъ съ особымъ удареніемъ, — на отборъ!… А выбиралъ-то ихъ, знамо, самъ… намѣчалъ, погарнѣе да пофорсистѣе чтобъ была!…
— Тутъ идетъ дѣло еще о какой-то жертвѣ Іосифа Козьмича, гадливо начала догадываться Марина… Но какое ей до этого дѣла, и чего хочетъ наконецъ отъ нея этотъ неотвязный хромой бѣсъ?…
На ея счастіе, кончилась глушь; широкая проѣзжая дорога выглянула изъ-за ближнихъ липъ… Она стремглавъ выбѣжала на нее.
— Ну, теперь благодарствуйте — и, съ Богомъ, ступайте, куда вамъ надо! молвила она поспѣшавшему за нею хромому бѣсу, — а я еще погуляю…
Онъ озадаченно поглядѣлъ на нее, на прыгавшаго вокругъ нея Каро, которому она дала волю, скинулъ шапку, отвѣсилъ ей новый преувеличенный поклонъ и пошелъ своею дорогой.
Она дала ему скрыться изъ виду и медленно пошла по дорогѣ, по тому же направленію… что-то, въ чемъ не хотѣлось ей признаться самой себѣ, тянуло ее теперь во дворцу… Увидѣть его, на мгновеніе, издали… не говорить съ нимъ, не подходить даже, а только увидѣть, взглянуть… И не поссорилась же вѣдь она съ нимъ, и вѣдь все осталось попрежнему… И она бы теперь преспокойно — вмѣсто этой недоброй встрѣчи въ лѣсу, — могла, еслибы захотѣла, сидѣть тамъ, на миломъ балконѣ, за чаемъ, съ нимъ… Но она не захотѣла, не хочетъ… Нѣтъ, ни за что, ни за что не хочетъ!… Она знаетъ, теперь все кончено!… Но только бы увидѣть его, еще разъ увидѣть!…
Медленно, опустивъ голову, подвигалась она по дорогѣ…
— Марина Осиповна! нежданно раздался впереди визгливый, полный радости и тревоги голосъ.
Она инстинктивно вздрогнула вся, вскинула глазами…
На встрѣчу ей несся со всѣхъ ногъ князь Пужбольскій, въ своей черной пуховой шляпѣ, откинутой отъ жара на затылокъ, со своею огненною бородой, горѣвшею какъ мѣдный котелъ подъ падавшимъ на нее плашмя лучомъ солнца… его выразительное, свѣжее и мужественное лицо показалось ей въ эту минуту невыносимо-безобразнымъ…
А онъ подбѣгалъ въ ней между тѣмъ, едва переводя дыханіе, и, безъ спроса схвативъ ея руку, жалъ ее въ своей до боли.
— Наконецъ… наконецъ, прерывающимся отъ усталости и волненія голосомъ пропускалъ онъ сквозь горло, — я два часа ищу васъ… по всему лѣсу… заблудился… насилу вылизнулъ… и гдѣ это вы были… ради Бога!…
— Я сама заблудилась, сказала Марина, освобождая свою руку и стараясь не встрѣтиться взглядомъ съ его пытливо и страстно устремленными на нее глазами.
— Вотъ видите, говорилъ онъ, — вѣдь Богъ знаетъ, что можетъ случиться… dans cette foret d'Armide! И что вамъ вздумалось вдругъ?… Я… мы… мы всѣ надѣялись, что вы, какъ всегда… придете къ чаю… И вы такъ жестоко намъ измѣнили!… Et au fond pourquoi, mon Dieu!…
Она не отвѣчала.
— Я знаю, я глупъ, что спрашиваю… я знаю, почему вы не пришли, завизжалъ опять Пужбольскій, — и хотя намъ было это очень тяжело, но я васъ понимаю… je vons approuve presque! Эта женщина, она… не для васъ!…
— Или я не для нея, тихо, съ какою-то покорною улыбкой промолвила на это Марина.
Его поразила эта улыбка: ему представилось тотчасъ же, что вчера Дина какимъ-нибудь, неуловленнымъ имъ, взглядомъ, намекомъ задѣла самолюбіе дѣвушки, но онъ уже достаточно для этого зналъ Марину. Онъ понималъ, что въ гордой душе оскорбленіе вызвало бы чувство далеко не похожее на покорность. Что же это значило?
— Почему же вы думаете, что вы не для нея? повторилъ онъ ея слова на всякій случай.
— Потому, неожиданно для него отвѣчала Марина, — потому что она женщина, а я икшая…
Пужбольскій такъ и привскочилъ.
— Вы, вы! залепеталъ онъ въ негодующемъ изумленіи, — и она!… Она безсердечное, до нитки изношенное нравственно существо… une faèon de Blanche de Navarre, которую мужъ ея, le roi Louis Dix, dit le Hutin, велѣлъ задушить собственными ея волосами… elle les avait très beaux!… И вы — правда, прелесть, душа!…
Марина круто обернулась — и, сверкая глазами, топнула на него ногой:
— Не смѣйте, не смѣйте мнѣ этого говорить!
И вслѣдъ за этимъ, нежданнымъ для нея самой, безсознательнымъ взрывомъ гнѣва, все, что накипѣло въ ней горя, все, до чего додумалась она въ эту тяжкую ночь, и тамъ, сейчасъ, подъ сосной, — все это неудержимо запросилось у нея наружу…
— Душа! Давно-ли у меня душа, знаете-ли вы?… И кто вамъ сказалъ, что я не такая же была безсердечная, какъ она? Я говорю вамъ, я дикая… Я была дикая… А развѣ у дикихъ есть душа? какъ у обезьянъ, — инстинктъ, вотъ что у нихъ! И я то же, то же была! Развѣ вы сами этого не видѣли? Говорите, сейчасъ говорите… умоляю васъ, вдругъ послышалась надрывающая нота въ ея голосѣ,- развѣ въ первые дни, когда вы… и… и графъ познакомились съ мною, развѣ вы не смѣялись между собою, развѣ могли не смѣяться, если только случалось вамъ говорить обо мнѣ,- надъ моею нечеловѣчностью?
И она во всѣ глаза глядѣла теперь ему въ лицо, требуя. словно дара, прямаго, безусловнаго, безпощаднаго отвѣта.
— Мы не смѣялись никогда надъ вами, клянусь вамъ! воскликнулъ Пужбольскій:- Мы… мы о васъ, Марина Осиповна, примолвилъ онъ тише, — потому что… дѣйствительно, нѣкоторыя ваши понятія…
Маркевич, Болеслав Михайлович — романист (1822–1884). Происходил из польской семьи; детство провел в имении отца в Волынской губернии. Получив под руководством француза-гувернера тщательное литературное образование, Маркевич поступил в одесский Ришельевский лицей, где окончил курс на юридическом отделении. Службу начал в министерстве государственных имуществ; в 1848-53 годах был чиновником особых поручений при московском генерал-губернаторе, затем служил в государственной канцелярии и министерстве внутренних дел; в 1866 г.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Из книги: Алексей Толстой «Собрание сочинений в 10 томах. Том 4» (Москва: Государственное издательство художественной литературы, 1958 г.)Комментарии Ю. Крестинского.
Немирович-Данченко Василий Иванович — известный писатель, сын малоросса и армянки. Родился в 1848 г.; детство провел в походной обстановке в Дагестане и Грузии; учился в Александровском кадетском корпусе в Москве. В конце 1860-х и начале 1870-х годов жил на побережье Белого моря и Ледовитого океана, которое описал в ряде талантливых очерков, появившихся в «Отечественных Записках» и «Вестнике Европы» и вышедших затем отдельными изданиями («За Северным полярным кругом», «Беломоры и Соловки», «У океана», «Лапландия и лапландцы», «На просторе»)
Статья Лескова представляет интерес в нескольких отношениях. Прежде всего, это – одно из первых по времени свидетельств увлечения писателя Прологами как художественным материалом. Вместе с тем в статье этой писатель, также едва ли не впервые, открыто заявляет о полном своем сочувствии Л. Н. Толстому в его этико-философских и религиозных исканиях, о своем согласии с ним, в частности по вопросу о «направлении» его «простонародных рассказов», отнюдь не «вредном», как заявляла реакционная, ортодоксально-православная критика, но основанном на сочинениях, издавна принятых христианской церковью.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В первый том трехтомного издания прозы и эссеистики М.А. Кузмина вошли повести и рассказы 1906–1912 гг.: «Крылья», «Приключения Эме Лебефа», «Картонный домик», «Путешествие сера Джона Фирфакса…», «Высокое искусство», «Нечаянный провиант», «Опасный страж», «Мечтатели».Издание предназначается для самого широкого круга читателей, интересующихся русской литературой Серебряного века.К сожалению, часть произведений в файле отсутствует.http://ruslit.traumlibrary.net.
Настоящее Собрание сочинений и писем Салтыкова-Щедрина, в котором критически использованы опыт и материалы предыдущего издания, осуществляется с учетом новейших достижений советского щедриноведения. Собрание является наиболее полным из всех существующих и включает в себя все известные в настоящее время произведения писателя, как законченные, так и незавершенные.В двенадцатый том настоящего издания входят художественные произведения 1874–1880 гг., публиковавшиеся в «Отечественных записках»: «В среде умеренности и аккуратности», «Культурные люди», рассказы а очерки из «Сборника».