Марина из Алого Рога - [2]

— А пусть себѣ на столѣ останутся, рѣшилъ Іосифъ Козьмичъ, — самъ пріѣдетъ, куда захочетъ, туда и ткнетъ… Только что-жь его нѣтъ до сихъ поръ? — Главноуправляющій вынулъ часы. — Поѣздъ приходитъ четвертаго въ половинѣ, а теперича восьмой въ началѣ; неужто-жь имъ 25 верстъ нужно тащиться четыре часа? Собственныхъ своихъ саврасыхъ подъ него послалъ съ Лаврентьемъ… Человѣкъ непьющій… Развѣ самъ не пріѣхалъ, а заставилъ меня даромъ во фракъ нарядиться? Отъ такого шелопута и этого неуваженія, пожалуй, ожидать можно! фыркнулъ въ заключеніе господинъ Самойленко, надменно выпучивая впередъ животъ свой.

— Откудова писалъ онъ, что пріѣдетъ? спросила Марина.

— Изъ Санктъ-Петербурга, и въ письмѣ акуратно обозначилъ день и часъ…

— Такъ онъ въ Петербургѣ теперь живетъ? перебила его дѣвушка.

— А кто его знаетъ! Предпослѣднее письмо изъ Лондона было… А предъ тѣмъ годъ ровно не писалъ ничего. А въ позапрошломъ годѣ изъ Америки получилъ я отъ него цыдулку: выслать ему двѣнадцать тысячъ въ Парижъ.

— Онъ и въ Америкѣ былъ? воскликнула дѣвушка.

— А тамъ бы ему и оставаться! прорвался на это вдругъ Іосифъ Козьмичъ. — На что ему сюда пріѣзжать? Только путать станетъ да мѣшать.

Господинъ Самойленко не договорилъ, но его раздувшіяся ноздри и поджатыя губы говорили достаточно о досадѣ и глубокомъ безпокойствѣ, которыя причинялъ ему этотъ нежданный пріѣздъ его патрона.

Упершись головой на обѣ руки, дѣвушка внимательно слѣдила за выраженіемъ его лица, и странная улыбка блуждала на складкахъ ея рта:

— Какъ же онъ вамъ мѣшать будетъ, сказала она, — когда онъ совсѣмъ не реальный человѣкъ и никакой практической почвы подъ нимъ нѣту?

— Да, толкуй себѣ — практической почвы нѣту! качнулъ головой Іосифъ Козьмичъ. — Всѣ они теперь за практику взялись, какъ и половины у нихъ прежнихъ доходовъ не стало… Только изъ практики-то этой пока все у нихъ одинъ пшикъ выходитъ, домолвилъ онъ, внезапно хихикнувъ. — Вѣдь прочія-то имѣнія онъ чуть не всѣ, говорятъ, передалъ какой-то родственницѣ, княгинѣ Солнцевой; остаются у него теперь одни мои…

— А на долго ему вашихъ хватитъ? вдругъ засмѣялась Марина.

Іосифъ Козьмичъ не понялъ и вопросительно обернулся на нее. Но глаза ея были опущены и съ какимъ-то почти печальнымъ оттѣнкомъ въ голосѣ спросила она:

— Молодъ онъ еще?

— Какое молодъ! Когда я, объяснялъ господинъ Самойленко, — по просьбѣ покойнаго дяди его, графа Константина Владиміровича, вступилъ въ управленіе Алорожской экономіей, — этому теперь двадцать первый годъ пошелъ, — онъ ученіе свое кончалъ въ Москвѣ, въ университетѣ, потому покойный графъ, какъ теперь помню, велѣлъ ему выслать шесть тысячъ на экипировку…

— Такъ онъ теперь ужь совсѣмъ старикъ?

— Ну, не совсѣмъ, возразилъ, крякнувъ, Іосифъ Козьмичъ, — а до моихъ лѣтъ, пожалуй, и не такъ далеко ему…

— И такой-же какъ вы… облый? засмѣялась опять Марина, употребляя вычитанное ею гдѣ-то выраженіе, которое ей очень нравилось, и изображая руками по воздуху пространную округлость Іосифа Козьмича.

— Не видалъ я его никогда, а должно-быть пожиже будетъ, самодовольно отозвался господинъ Самойленко, — потому не тотъ ихъ родъ совсѣмъ. Я въ дѣда вышелъ, въ генералъ-поручика…

— Опять аристократничать начали, про родъ свой и про дѣдушку генералъ-поручика! насмѣшливо воскликнула Марина.

Злобно взглянулъ на нее господинъ Самойленко, и лысина. его мгновенно побагровѣла.

— Ты такъ глупо разсуждаешь, закричалъ онъ на дѣвушку, — потому… потому въ тебѣ кровь… И, какъ бы спохватившись, тотчасъ же мягче примолвилъ: сумбуръ одинъ изъ книгъ-то вычитала!…

— Ничего тутъ книги не виноваты, хладнокровно отвѣчала она, хотя лицо ея мгновенно поблѣднѣло, — а только какъ вы себѣ тамъ ни толкуйте, а все же онъ, каковъ ни есть, графъ, а вы его управляющій…

— А мнѣ наплевать на этого графа, совсѣмъ ужь разсвирѣпѣлъ Іосифъ Козьмичъ. — Завтра съ нимъ попрощаюсь, такъ, можетъ, почище его самъ графъ буду!…

Онъ обернулся всѣмъ своимъ грузнымъ тѣломъ, поймавъ налету взглядъ Марины, съ любопытствомъ обращенный къ дверямъ, выходившимъ въ садъ.

Онѣ были раскрыты на половину, и изъ-за нихъ господинъ Самойленко различилъ кого-то ему незнакомаго, подымавшагося по ступенькамъ лѣстницы, что вела изъ сада въ библіотеку.

— Кого вамъ угодно? крикнулъ онъ гнѣвно подъ свѣжимъ еще впечатлѣніемъ перемолвки своей съ Мариной.

— Я ищу здѣшняго управляющаго, отвѣчалъ густой и въ то же время мягкій, словно звукъ віолончелевой струны, голосъ, и на порогѣ залы показался человѣкъ довольно высокаго роста, въ изношенномъ сѣромъ пальто, съ блѣднымъ, усталымъ лицомъ и густыми, почти совершенно сѣдыми волосами, падавшими со всѣхъ сторонъ большими взъерошенными кольцами.

— Кого вамъ? повторилъ свысока управляющій.

— Осипа Кузьмича Самойленко, отвѣчалъ нововошедшій, подымая на него большіе и усталые, какъ и вся его наружность, глаза.

— І-о-сифа Козь-мича, поправилъ его господинъ Самойленко:- онъ передъ вами…

— Ахъ, это вы… я очень радъ, проговорилъ тотъ, очевидно нѣсколько озадаченный такимъ пріемомъ. — Я… я графъ Завалевскій…

Іосифа Козьмича точно черепицей съ крыши по головѣ хватило. Онъ совершенно растерялся.