Маргаритки на ветру - [39]

– Конечно, вы постараетесь. – Эмили Брейди с чувством пожала ей руку. – Джоуи будет просто счастлив и теперь наверняка с радостью начнет ходить в школу. Уж я-то знаю.

– И мой младший тоже, – прибавил Калли Причард, вырастая перед ней точно каменная глыба. Он всегда одевался на ковбойский манер – клетчатая рубашка, жилет и сапоги со шпорами, которые тихонько позвякивали при ходьбе. – Но если он вытворит что-нибудь, даже пустяк, сразу дайте мне знать.

Отправившись домой в новом экипаже, Ребекка всю дорогу размышляла о доброте людей этого города. Они по-настоящему добрые, во всяком случае Брейди, Калли Причард и Кетлин. После всех художеств Бэра, просто удивительно, что с ней еще разговаривают как с человеком, дают работу, называют своей.

Кетлин, наверное, даже слишком добра. Будучи уверена в исходе собеседования, она заранее пригласила Ребекку на ужин, чтобы отпраздновать ее новую должность, и, не зная, как отказаться, та согласилась. Теперь же, пройдя нелегкое испытание, которым был для нее разговор с комитетом, она подумала, что чрезмерная доброта Кетлин станет для нее благословением, ибо очень скоро ей придется встретиться с Вольфом Бодином.

Они не виделись с того дня, когда Ребекка наговорила ему ужасных вещей и вела себя… просто нелепо, другого слова не подберешь. Вот именно – нелепо. Ребекка покраснела от стыда.

Он послал к ней с наградой за голову Скупа Пармали своего помощника, немногословного Эйса Джонсона. Но тот передал ей лишь деньги и никакого, пусть хоть делового, сообщения от шерифа.

Ну зачем она позволила ему поцеловать себя? Зачем их поцелуй был таким долгим?

Никто еще не целовал ее так. Ребекка даже не успела испугаться, поскольку Вольф обнял ее слишком неожиданно, и когда она начала понимать, что происходит, ее уже несло на волне необъяснимого ощущения, которому она не могли сопротивляться.

Это было чудесно. Намного лучше ее грез и бесплодных фантазий, которыми она тешила себя все годы. Реальный Вольф Бодин гораздо опаснее в своей неотразимости, чем Вольф Бодин из ее воспоминаний. Его искусные прикосновения, нетерпеливые поцелуи, упругое тело имели над ней куда большую власть, чем любая мечта.

Но Ребекку пугала собственная слабость и готовность без колебаний уступить ему.

Да, Вольф Бодин не женат. Его жена умерла, но разве это что-то меняет? Она все равно не интересует Вольфа. Она для него только приятное развлечение и никогда не станет ничем иным. Да и как он может относиться к дочери Бэра Ролингса?

Сентябрьский ветер гнал по дороге осеннюю листву, освежал ее разгоряченное лицо. Ребекку жгли воспоминания той первой ночи. Какое презрение она увидела на лице Бодина, когда он узнал, кто ее отец! Думая об этом, она не могла простить себе, что поддалась слабости пусть даже на короткое время и позволила ему поцеловать ее. Она пыталась отогнать мысли о случившемся, но они упрямо возвращались.

А хуже всего то, что она сделала больно мальчику, и теперь Билли, возможно, ненавидит ее.

Поднимаясь по склону холма к развилке, откуда начиналась прямая дорога к ранчо, Ребекка подумала о женщине, которая была женой Вольфа. Конечно, он все еще любит ее, скорбит о ней, удовлетворяет свои физические потребности с женщинами легкого поведения, которые для него не имеют значения, а сам до конца жизни будет хранить верность… Как же ее зовут?

«Хватит, – одернула себя Ребекка, когда подъехала к дому и начала распрягать лошадь. – Думай о Кетлин и Билли. Откройся им, пусть они станут твоими друзьями, если Билли захочет. Забудь про Вольфа Бодина».

Она вымылась в ледяной реке, дома вытерла и расчесала волосы, надела чистое платье – красно-белое с узкими рукавами, – затем внимательно осмотрела себя в зеркале, гадая, оценил ли Вольф Бодин ее привлекательность или целовал дочь Бэра Ролингса, то есть женщину безнравственную. Но в таком случае он не достоин уважения.

Ребекка изучила свое лицо и скорчила недовольную гримасу. Рот слишком большой, нос слишком обыкновенный, а волосы постоянно норовят растрепаться, сколько шпилек ни втыкай.

Синяк на щеке почти незаметен, но Ребекка все же присыпала его рисовой пудрой, наложила румяна. Если она доступная женщина, пусть так и выглядит!

«Мне наплевать, что он подумает», – строптиво решила девушка, накидывая на плечи роскошную кружевную шаль. Пора снова готовить экипаж и ехать к Бодинам.

Но, уже подойдя к двери, она вдруг спохватилась и побежала в спальню, чтобы мазнуть себя дорогими французскими духами, которые Бэр прислал ей из Сан-Франциско на ее последний день рождения. «Это для меня, потому что я люблю приятные запахи, а вовсе не для того, чтобы понравиться ему!»

Боясь опоздать, Ребекка бросилась к двери и едва не столкнулась с мужчиной, стоявшим на пороге.

Она вскрикнула, резко отшатнулась, чуть не упав, но он вовремя подхватил ее.

– Что за крик, неуклюжая вы женщина? Вы меня до смерти напугали, – рявкнул Вольф Бодин.

– Это я напугала вас? – Сердце у нее забилось втрое быстрее, чем обычно, и она вырвала руку из его железных пальцев. – Что вы здесь делаете?

Вольф нахмурился, но даже сейчас он выглядел очень красивым: темно-синяя рубашка обтягивала его широкие плечи, шелковый платок небрежно повязан на шее, превосходно сидящие брюки подчеркивали стройность длинных ног, вычищенные башмаки сверкали, как полированные. В тусклом свете керосиновой лампы Ребекка видела каштановые пряди, выбивавшиеся из-под шляпы, и прищуренные глаза, в которых не было ни теплоты, ни даже просто безразличия, только холод и гнев.