Марфа Васильевна. Таинственная юродивая. Киевская ведьма - [48]
Но я продолжаю мой рассказ. Пробежавши все покои, народ остановился в недоумении, что предпринять и на что решиться: Самозванца нигде не было! В толпе начался ропот.
Стрелец. Сгинул да пропал! Вот тебе, бабушка, Юрьев день! Ну, ребята! Недаром говорили, что этот расстрига – еретик: навстречу нам не попадался, и здесь нет как нет!
Горожанин. Да уж, брат, хоть на дне морском, а мы его отыщем. Пойдем, ребята, на половину к Маринке! Верно он там!
Голоса в толпе. Идем! Идем!
Несколько человек отделилось и последовало за горожанином. В то же время на дворе под окном послышались стоны.
Стрелец (выглядывая в окно). Сюда, ребята, вот он – еретик, здесь под окном, верно и черти не помогли, полетел из окна, да вниз, а не вверх!..
Все бросились вон из светлицы. Лжедимитрий действительно лежал под окном; услыхавши тревогу, он выскочил из окна и переломил ногу. Около него находилось несколько человек оставшейся ему верной дружины немецкой; в головах у него стояла юродивая Агафья.
– Голубчик ты мой! – говорила юродивая. – Жаль мне тебя, прыгать-то ты не мастер, – скакнул – и нога пополам! Эх! Гриша, Гриша! Говорила я тебе, молись Господу Богу; не послушался меня – вот и вышло худо! He вороне залетать в высокие хоромы, не тебе бы, бедный инок, сидеть на престоле царей московских. Прощай, Григорьюшко! Покайся хоть теперь, Господь всегда принимает молитву… – И юродивая скрылась.
Между тем толпа разъяренного народа окружала Лжедимитрия, немцы отступили, и Самозванец очутился посреди разъяренной толпы русских.
– Ну, еретик! Говори, кто ты такой? – вскричал дворянин Воейков, приставивши к груди Лжедимитрия дуло пистолета.
– Я ваш царь, я Димитрий! – отвечал расстрига. – Пощадите, спасите меня.
– Лжет он! – раздался позади них голос; все расступились, и князь Василий Иванович Шуйский, в сопровождении нескольких бояр, показался в толпе народа. – Сию минуту, – продолжал Шуйский, – мы были у царицы Марфы Феодоровны, и она торжественно отказалась от расстриги.
Лишь только Шуйский окончил эти слова, как пистолет у Воейкова задымился, раздался выстрел, и Лжедимитрий, застонавши, опрокинулся назад.
– Говори же, кто ты такой! Сознавайся! – вскричал дворянин Валуев, замахиваясь на Самозванца кистенем. – Минута, последняя минута твоя настала! Покайся, окаянный!
Лжедимитрий застонал.
– Русские люди! Народ православный! – проговорил он, едва внятным голосом. – Простите, простите меня в том, в чем я согрубил пред вами, я обманул вас, я согрешил и ложно… назвал себя… царевичем Димитрием… Сознаюсь… каюсь… минута смерти… приближается… и я… дол… жен очистить… свою душу…
Кистень свистнул в руках Валуева, и Самозванец, окровавленный, захрипел…
В это время царь-колокол ударил к ранней обедне…
Второе предсказание юродивой сбылось… Иван Великий возвестил смерть второго честолюбца…
На другой день, с раннего утра, народ толпился на Красной площади. Среди площади лежало тело Лжедимитрия и любимца его Басманова. Под мышкою Самозванца была волынка, на груди – маска, ноги его покоились на груди боярина.
– Ты был другом расстриги при его жизни, служи же ему и после смерти! – говорили проходившие мимо.
В полночь того же самого дня какой-то прохожий, застигнутый поздним временем, пробирался скорыми шагами по Красной площади… Вдруг видит он какой-то дивный зеленой огонек, который светился среди площади. Прохожий начинает всматриваться и замечает, что огонек светится в том самом месте, где лежат тела Самозванца и Басманова; прохожему приходит на мысль, что огонь принесли с собою стражники, которые, вероятно, наряжены сторожить два преступных трупа, – и он идет ближе к роковому месту. Ему слышатся звуки музыки, доносящиеся до его слуха от того же самого места, где видится огонек. Прохожий останавливается в недоумении, потом снова идет, приближается… и видение и звуки исчезают… Все темно, все мрачно! Прохожий бежит без оглядки прочь. Снова останавливается, снова видит тот же огонек, слышит те же самые звуки… Идет ближе, и по-прежнему все исчезает…
На следующий день по Москве разнеслась молва о страшном видении и о том, что на престол царский избран боярин и князь Василий Иванович Шуйский!..
Из дворца шло несколько человек бояр, и между ними находился какой-то незнакомец в платье особенного покроя, отличавшемся богатством и изысканностью: это был капитан Маржерет, служивший при Борисе Годунове и Лжедимитрии в немецкой дружине. Между ними происходил довольно жаркой разговор:
1-й боярин (Маржерету). Ты иноземец, капитан, и не тебе судить о поступках русского православного народа: ты служил Борису за деньги, мы служили ему по присяге; Годунов погиб, говоришь ты, но разве мы виновны в его смерти?.. Самозванец прибавил тебе жалованья, ты и ему начал служить, опять-таки за деньги!.. А мы, – боярин вздохнул, – видит Бог! Мы приняли его на престол наших государей, желая отчизне спокойствия, мы принимали его как сына покойного нашего законного царя… Ошиблись мы! Кто же не ошибается?.. Да за то мы тотчас же и поправили свою ошибку?..
2-й боярин. Истинно так! Где теперь Самозванец? И прах его развеяли по полю чистому.
Творчество писателя и историка Даниила Лукича Мордовцева (1830–1905) обширно и разнообразно. Его многочисленные исторические сочинения, как художественные, так и документальные, всегда с большим интересом воспринимались современным читателем, неоднократно переиздавались и переводились на многие языки.Из богатого наследия писателя в данный сборник включены два романа: «Господин Великий Новгород», в котором описаны трагические события того времени, когда Московская Русь уничтожает экономическое процветание и независимость Новгорода, а также «Державный Плотник», увлекательно рассказывающий о времени Петра Великого.
Константин Петрович Масальский (1802–1861) – популярный русский писатель середины XIX века. В 1821 году окончил дворянский пансион при Петербургском университете; служил в министерствах внутренних и иностранных дел. Напечатал в журналах и выпустил отдельно множество романов, повестей и пьес, главным образом исторических. Кроме того, он написал несколько исторических работ, а также впервые перевел с подлинника «Дон Кихота» Сервантеса. Масальский не обладал крупным литературным дарованием, но живость и внешняя занимательность его произведений, в которых часто присутствует почти детективная интрига, создали им успех в 30–40-х годах XIX века.В данный том включены три исторических произведения Масальского.
Пьер Амброзио Курти (годы жизни не установлены) – итальянский писатель, мастер исторического повествования, засвидетельствовавший своими произведениями глубокое знание древней римской жизни.В романе «Под развалинами Помпеи», окончание которого публикуется во втором томе данного издания, живой кистью художника нарисована картина римского общества в самый интересный и поучительный с исторической точки зрения период римской истории – в эпоху «божественного» императора Августа. На страницах романа предстанут перед читателем Цицерон, Гораций, Тибулл, Проперций, Федр, Овидий и другие классики Древнего Рима, а также императоры Август, Тиверий, Калигула, Клавдий и Нерон.
Эдуард Андреевич Гранстрем (1843–1918) — издатель, писатель, переводчик; автор многих книг для юношества. В частности, приключенческая повесть «Елена-Робинзон» была очень любима детьми и выдержала несколько переизданий, как и известная «почемучкина книжка» для девочек «Любочкины отчего и оттого». Широкую известность в России приобрели его книги «Столетие открытий в биографиях замечательных мореплавателей и завоевателей XV–XVI вв.» (1893), «Вдоль полярных окраин России» (1885). Гранстрем был замечательным переводчиком.
Пьер Алексис Понсон дю Террайль, виконт (1829–1871) — один из самых знаменитых французских писателей второй половины XIX века; автор сенсационных романов, которые выпускались невиданными для тех лет тиражами и были переведены на многие языки, в том числе и на русский. Наибольшую известность Понсону дю Террайлю принес цикл приключенческих романов о Рокамболе — человеке вне закона, члене преступного тайного общества, возникшего в парижском высшем свете. Оба романа, представленные в данном томе, относятся к другой его серии — «Молодость Генриха IV», на долю которой также выпал немалый успех.
Серия: "Стрела" Во время строительных работ в Керчи в подполе разрушенного дома находят золотую вазу с изображениями из скифского быта и ряд других предметов. Как они туда попали, из какого кургана их добыли, кто были люди, их спрятавшие, - археологи или злоумышленники? Над решением этих и многих других вопросов, связанных с находкой, работает группа археологов. Разгадывая одну загадку за другой, они находят следы тех, кто добрался до сокровищ, а затем находят и самый курган. Находки помогают ученым сделать серьезный вклад в историю скифских племен.