Марфа Васильевна. Таинственная юродивая. Киевская ведьма - [37]

Битяговский замолчал и украдкой взглянул на Бориса. Лицо Годунова пылало, грудь волновалась…

– И это так действительно было? – спросил Борис, мрачно взглянувши на дьяка.

– Боярыня Волохова меня заверила… – отвечал Битяговский,

– Так-то вы исполняете мои поручения! – вскричал Годунов, вскочивши со своего места. – Вы все готовы продать душу свою на вес золота, вы никак не прочь от моих милостей, наград и почестей… Вы все обещаете исполнить, да только на словах. Говори, почему не исполнено мое приказание, разве я не дал вам верного средства?.. – Битяговский испугался и сделал несколько шагов назад.

– He гневись, боярин, – проговорил он робко, – прежде изволь выслушать; по твоему приказанию я изыскивал все средства, чтобы привести умысел наш в исполнение, – ведь ты сам настрого запретил мне показываться без особенной надобности во дворце: вот я и действовал стороною. Боярыня Волохова взялась угодить тебе, подговорила поваренка, и раза три подмешивали яд… то есть твое снадобьице, боярин, в яства царевичевы…

– Ну что же далее? – спросил Годунов с нетерпением.

– Яд не подействовал! – отвечал Битяговский, пожимая плечами.

– Ты лжешь, бездельник! – вскричал Борис, подходя к дьяку. – Ты лжешь…

– Сними с меня голову, боярин, если я сказал хоть одно неправое слово, – отвечал сей последний хладнокровно.

Годунов задумался и снова опустился в бархатное кресло. Несколько минут продолжалось молчание.

– He действует, яд не действует… – проговорил наконец Борис в раздумье. – Чудное дело!.. Послушай, Михайло, – прибавил он наконец, взглянувши пристально на дьяка, – не знаешь ли ты средства вернее… которое бы подействовало… ты меня понимаешь?.. Такое средство, на которое бы никакой заговор…

Битяговский, не давши Годунову докончить речи, улыбнулся и сделал рукою знак, от которого волосы у хитрого боярина стали дыбом…

– Убийство, – вскричал он, – открытое убийство!

– Михайла, только один демон мог внушить тебе эти мысли…

Битяговский снова улыбнулся и отвечал хладнокровно:

– Других средств не остается, боярин… твердая рука, которая не даст промаха, и острый нож… решат всё дело, скорее белого порошка твоего…

Годунов снова содрогнулся.

– Ужасный замысел! – сказал он в раздумье. – Но я согласен: скажи мне, кто в состоянии исполнить его?..

– Мало ли людей, боярин, разве ты не имеешь в Угличе приверженцев?.. – отвечал дьяк. – Положись во всем на меня, я, по милости твоей, живу там безвыездно, управляю земскими делами, и поверь, не буду дремать… Твоя польза для меня всего дороже. Да! Боярин, если задрожит рука другого, то не дрогнет рука Битяговского…

– Смотри не промахнись, Михайлушко! – раздалось вдруг в углу светлицы.

Борис и Битяговский вздрогнули и побледнели, как преступники, уличенные в злодеянии.

Годунов первый пришел в себя и, грозно взглянувши на Агафью, которая стояла смиренно и, потупивши глаза, перебирала в руках длинные четки, сказал:

– Что ты тут бормочешь, сумасшедшая? Непригоже, Агафья, подслушивать чужие речи!..

Агафья низко поклонилась:

– Слушаю, боярин, да исполнить приказ твой трудно: рада бы не слушать, а слова твои сами в уши напрашиваются. Давно, Федорыч, обещал ты подарить Агафье сережки, вот теперь бы кстати, завесь дуре уши золотом – ничего не услышит, право так, не погневись, родимый!

Борис улыбнулся:

– За золотыми серьгами дела не станет: вот тебе, Агафья, возьми, да смотри же употреби эти деньги на то, для чего просила, и чтобы ты никогда ничего не слыхала, а если что и слышала – постарайся забыть! Теперь прощай, ступай с Богом, помни одно: никому ни слова, ни здесь, ни в Угличе!

Годунов подал юродивой серебряную монету и сделал знак, чтобы она вышла.

Юродивая взяла монету, поклонилась и сказала:

– Будь покоен, Федорыч, я молчалива и лишнего словечка не вымолвлю, а не то ты, пожалуй, велишь Михайлушке и мне отрезать язык; есть, боярин, другая свидетельница, ее не испугаешь ножом и не подкупишь деньгами: эту свидетельницу зовут совестью; куды она, голубушка, неугомонна! Расходится, так и не уймешь!

Борис с негодованием вскочил с места, но юродивой уже не было.

– Успокойся, боярин, – заметил Битяговский, – я хорошо знаю эту юродивую, она живет в Угличе, у меня в доме; язык ее правда остер как нож, но верь мне, что она нас не выдаст.

– Положим так, – заметил Годунов, – я верю словам твоим, но осторожность и тайна должны быть первыми условиями наших замыслов…

Долго еще совещались злоумышленники на жизнь невинного младенца; наконец Битяговский вышел осторожно из дома боярина Годунова и скрылся…

Глава вторая. Роковое совещание

Дворец царевича в Угличе. – Царица Мария Феодоровна. – Царевич Димитрий. – Опять юродивая. – Ее таинственные предсказания. – Боярыня Волохова. – Тайное совещание злодеев.

Еще и по сие время любители отечественной старины могут видеть в Ярославской губернии, в уездном городе Угличе, дворец, в котором некогда жил царственный юноша, сын Грозного Иоанна, падший под ударом проклинаемого всем народом русским убийцы, и причтенный к лику святых мучеников. Этот дворец Димитрия царевича, любопытный и редкий памятник нашей истории, уцелел до сих пор, хотя и не в первобытном виде своем. Он переделан и поновлен внутри, вероятно потому, что от него остались одни стены; впрочем, наружность его кажется такова же, как и была, кроме решетки, которою ныне он обнесен и которой в то время не было; впрочем, смотря на его мрачный вид, на высокое крытое крыльцо, вы немедленно переноситесь мысленно во времена минувшие; неподалеку от дворца взор ваш встречает соборную церковь и ту невысокую готическую колокольню, на которой некогда раздавался набат, и… горестная картина убиения царственного младенца, как будто происходя пред вами, вырывает из русского сердца горячую слезу воспоминания и проклятие на главы убийц, обагривших нечестивые руки свои в святой крови венценосного праведника.