Маньяк - [36]

— В странах Запада, да и у нас, динамика сексуальных преступлений официально составляет до пяти процентов уголовно наказуемых деяний, однако истинная цифра на несколько порядков выше. Ведь следствие и последующее судебное рассмотрение таких ситуаций, как говорится, боком выходит и пострадавшим. Показания, свидетели, акты экспертиз, досужие обыватели в зале. А там, глядишь, и молва по городу гулять пошла, которая не только упивается пересудами о частностях чужого горя, но подчас вообще все ставит с ног на голову. Наверное, потому и статистика, скажем, изнасилований, оценивается так: одно официально зарегистрированное на 20–100 совершенных. Перспективы и того тревожней. Социальное неблагополучие и соответствующий ему общественно-психологический климат, на мой взгляд, обернутся значительным ростом сексуальной преступности, которой «пика» достигнет только через 20–25 лет. Она же и сейчас не ограничивается посягательствами на личность, половую неприкосновенность и нравственность граждан. Все чаще «молох» сексуального вожделения отнимает у жертвы еще и жизнь. Между тем каждое из таких убийств несет и повышенную социальную опасность: жертвами нередко избивают малолетних; несмотря на молчание прессы, преступления на сексуальной почве быстро получают огласку, вызывают страх, ужас и панику у одних людей и озлобление, ответную жестокость — у других. Но такие преступления, как правило, совершаются без свидетелей, даже начатые расследования надолго затягиваются, еще больше усиливая психологический террор общества…

Специалисты давно, как говорится, бьют в набат, всеми мерами и средствами привлекая внимание общества к проблеме сексуальной преступности, на которую десятилетиями не обращали внимания: у нас же секса нет, какие могут быть проблемы? В Ростове на миллионный город «положено» всего две ставни сексопатологов. Могут ли они помочь всем, у кого возникли проблемы? Теоретически специалисты в состояний устанавливать точный диагноз и лечить. Разумеется, для этого нужны стационары. Но нет денег, нет времени, да и не считается нужным этим заниматься.

В Ростове сделан первый заметный шаг чтобы сексуальная проблема человека не привела его к преступлению, Александр Бухановский создал с товарищами частный лечебно-реабилитационный научный центр «Феникс», где возможно и анонимное лечение, даже и для тех, кто уже переступил порог дозволенного, не в ладу с Законом. Александр рассказал о сорокалетнем семейном пациенте «Феникса», который признался, что дважды был на грани убийств. Кто он, этот пациент, здесь не знают, паспорта не спрашивают. Ему помогли. Плакал, благодарил: не думал, не гадал, что сможет получить помощь, освободиться от маниакальной идеи…

Однако всем, кто нуждается в такой помощи и обращается за нею, «Феникс» физически не в состоянии ее оказать. Первыми берут только тех, кто уже на грани, на краю пропасти. Интересно в связи с этим так называемое таганрогское дело.

В Таганроге и в соседнем с ним Неклиновском районе параллельно с «Лесополосой» началась серия сексуальных убийств, также связанных с определенным ритуалом. Практически ежемесячно убийца выбирал жертв среди тех, кто носил очень короткие юбки и черные колготки. Серия, так и названная — «Черные колготки», уже насчитывала восемь жертв, когда сыщик Виктор Бураков и психиатр Александр Бухановский предложили идею — выступить по телевидению со специальной передачей. Начальник областного Управления милиции Михаил Фетисов помог получить эфир. В этой передаче прозвучало обращение к преступнику, в ней был закодирован своеобразный психологический ключ, на который убийца должен был отреагировать. Передача состоялась. Хотя убийца с повинной не явился, серия убийств «Черные колготки» прекратилась и до сих пор не возобновляется. Но возникла новая неожиданная проблема: в «Феникс» после передачи пришли три десятка человек, уже почувствовавшие в себе пробуждение зверя, кандидаты в Чикатило, практически подошедшие к роковой черте. Психиатрическая помощь их еще может остановить. Десять из обратившихся лечатся в «Фениксе» постоянно, строго анонимно, никто у них не спрашивал имен, адресов.

Но анонимность лечения, разумеется, повлечет за собой проблемы взаимоотношений с милицией — до сих пор по первому ее требованию положено предоставлять любые картотеки, документы, а какой выход здесь? Спросил об этом у Бухановского.

— Думаю, ответ тут однозначен: карточки я предоставлю. Но поскольку в них нет ни фамилий с именами, ни места прописки, следователю придется находить людей самому. Это его проблемы. Моя же заключается в одном: человек должен иметь право на психиатрическую помощь, в том числе и анонимную. И мы ее оказываем. Хватит нам держать людей на постоянном крючке. Мы, конечно, не боги, — продолжает Бухановский, — сразу всех не вылечишь. Но гарантируем понимание и стремление помочь. Жизнь у этих людей несладка: это постоянная борьба с самим собой, своими страстями. У многих возникают мысли о самоубийстве.

Если же человек переходит грань и совершает убийство, он должен знать, что рано или поздно подобные преступления раскрываются почти в ста процентах случаев. Остановлен же он может быть только двумя людьми: милиционером или врачом. И лучше — чтобы врачом и своевременно. Но для этого должно быть значительно больше мест, куда можно обратиться за помощью. Пока их унизительно мало, а сексуальных преступлений — много…