Манускрипт с улицы Русской - [230]

В современной советской литературе заметно выделяется тип писателя, для которого осмысление дня сегодняшнего невозможно вне связи времен, без обращения к более или менее отдаленному прошлому. Одним словом, выводы и обобщения серьезной прозы строятся на прочном фундаменте историзма. Сопряжение настоящего и прошлого в творчестве писателей осуществляется разными путями. Федора Абрамова, например, минувшее (трилогия «Пряслины») «приводит» к настоящему (роман «Дом»), то есть, говоря словами А. Толстого, художник заходит к современности с тыла. Писатели военного поколения, как правило, имеют свой предел исторического погружения — Великую Отечественную — их собственную историю, очевидцами и делателями которой они были. С этим военным опытом они сверяют нравственный мир современника.

Украинский прозаик Роман Иванычук (род. в 1929 году), известный своим устойчивым интересом к теме современности (сборники новелл и повестей, роман «Город» — 1977 г.), столь же последовательно обращается к прошлому, опыт которого, по мысли писателя, крайне необходим для формирования сегодняшнего общественного сознания. Выступая за «круглым столом», посвященным проблемам советского многонационального романа, проводившимся в Грузии в конце 1981 года, писатель так определил главную задачу романиста: «Предупреждение нового поколения, стоящего перед опасностью нигилизма, стало если не доминирующей, то, во всяком случае, одной из главных проблем в современной романистике». И, обратившись к конкретному примеру — роману Ч. Айтматова «Буранный полустанок» («И дольше века длится день»), развил это положение: «...Она находит свое самое яркое воплощение в притче о манкуртах, у которых отобрана родовая память и которые, будучи лишены ее, хладнокровно могут поднять руку на родную мать... Обращение к мифам и притчам — это отрицание безразличия, которое порождает в людях скепсис, пренебрежение к историческим традициям, это воплощение в художественном образе священного чувства любви к родному краю».

Роман Иванычук не ограничивает себя хронологически, отбор исторического материала в его творчестве обусловлен дорогой автору идеей многовековой борьбы народов за независимость, за развитие национальной культуры. Именно эта идея реализуется во всех его исторических романах: «Мальвы» (1968 г.), «Червленое вино» (1976 г.), «Манускрипт с улицы Русской» (1979 г.), «Вода из камня» (1982 г.).

Можно с уверенностью сказать: историческая тема становится определяющей в творчестве Р. Иванычука 70 — 80-х годов. Это подтверждается близкими и отдаленными планами писателя. В упоминавшемся выше выступлении писатель рассказал об одном из своих замыслов: «Я сейчас в поисках следов почти забытого украинского ученого, друга Тараса Шевченко Николая Гулака, которому за участие в Кирилло-Мефодиевском братстве запрещено было возвращаться на Украину, и он много лет прожил в Тифлисе и Гяндже, где и умер. Гулак одним из первых сделал научный анализ «Витязя в тигровой шкуре», был крупным исследователем грузинской литературы и языка, посвятил много трудов азербайджанской литературе. Я был бы счастлив, если бы мне здесь, на Кавказе, помогли найти его могилу, как нашел могилу Давида Г урамишвили на Украине украинский ученый Дмитрий Косарик в 1940 году».

Исторический роман создается не только ради того, чтобы воскресить в памяти читателя былое, заполнить пробелы в его знаниях. Вопрошая минувшее, писатель решает важные задачи современности, и прежде всего задачу воспитания у молодого поколения исторического сознания — памяти, которое в наш век не менее важно, нежели формирование сознания экологического, привлекающего сегодня внимание художников всего мира. Роман о прошлом, по мнению писателя, может многое сделать в преодолении опасности нигилизма, социального равнодушия, космополитизма.

Романы «Мальвы», «Червленое вино», «Манускрипт с улицы Русской», опубликованные на русском языке, и недавно изданный на Украине роман «Вода из камня» объединяются в единый исторический цикл, посвященный многолетней борьбе украинского народа с польско-литовскими и турецко-татарскими угнетателями, за воссоединение с Россией. Произведения связаны не только общей идеей, но и сквозным интересом к думающему герою — носителю прогрессивного социального и духовного опыта народа.

Анализируя творчество А. Толстого, Г. В. Макаровская отмечает появление у него нового героя, «захваченного тревожным чувством родины», особого типа личности, которая вдруг ощущает, что «за обычной суетой дня скрывается нечто, идущее из века в век, — исторический путь человечества». Человек перестает ощущать себя вне истории. Именно такой тип социального поведения интересует сегодня многих исторических романистов — Д. Балашова, Ч. Амирэджиби, Р. Иванычука. И многие из них достаточно смело продвигают тип «исторического» человека в глубь веков. Но не происходит ли при этом модернизация исторического сознания? Роман Иванычука убедительно показывает, как в XV—XVI вв. жестокость польских панов и католической церкви — безысходные жизненные обстоятельства ускоренно формируют думающего героя, человека с развитым историческим сознанием.