Манускрипт - [19]

Но и политикой не перегружать. В Штатах тоже происходит немало интересного на том же законодательном уровне. Пусть ди-джей порассуждает, во что может вылиться тот или другой законопроект. Назовём программу «Точка зрения».

Хотелось бы мне видеть в студии и гостей, но где их взять? Ответ пришёл сам собой. Почему бы время от времени не приглашать кого-то из знаменитых постояльцев моего отеля? Сегодня обсуждаем современную литературу — вот вам живое мнение какого-нибудь Фрэнсиса Скотта Фицджеральда. Заехал в отель бывший чемпион мира по боксу Джек Демпси — поговорим о спорте. А вот что делать с ветераном шахмат Хосе Раулем Капабланкой? Давайте поговорим об азартных играх, в которые Капабланка тоже большой мастак играть, о чём свидетельствует его серьёзный выигрыш в покер. Вот вам заодно и реклама нашего казино. А помимо основной темы человек рассказывает и о себе, делится какими-то интересными историями из своей жизни. Эту программу я назвал просто «У нас гость». Причём она не стояла строго в графике, а зависела от наличия этих самых гостей.

А ещё в это время огромной популярностью у домохозяек пользовались радиопостановки. Радио-сериал «Голдберги», рассказывающий о жизни еврейской семьи в Бронксе, был настоящим хитом эфира, и я сразу закупил перовые сто выпусков. Заодно разорился на радиопьесы «Полёт Линдбергов» Бертольда Брехта и «Сон в летнюю ночь» Шекспира.

Первый выход в эфир состоялся без лишней помпы 1 июня, чтобы уж дату было легко запомнить. Решив не смущать работавшего первым Спенсера-младшего, я в рубку не попёрся, однако, проснувшись пораньше, ровно в шесть включил радиоприёмник, настроенный на волну нашей станции. Зазвучали позывные — исполненная в хоровом варианте а капелла заставка «Радио Лас-Вегас». За небольшую ораторию длиной в несколько секунд пришлось отвалить пачку «зелёных» одному из лос-анджелесских оркестров. А затем бодрый, и почти не искажённый радиоволнами голос ди-джея:

— Доброе утро, Лас-Вегас! Сейчас на моих часах ровно 6 утра, а это значит, что «Радио Лас-Вегас» начинает свою работу. С вами в эфире ведущий Джонатан Спенсер-младший, и я готов поделиться с вами самыми свежими новости. Начнём с новостей нашего города…

Одним словом, радио мы запустили, и я переключился на заводик по производству теле и радиоаппаратуры. Под это дело на окраине городка я присмотрел пустующий кирпичный сарай, в котором раньше располагались механические мастерские. Решив вопрос с помещением, отправился агитировать Зворыкина перебраться на новое предприятие, посулив новатору более чем приличный оклад и любую технику для разработки новых моделей телеприемников. Наша встреча проходила в одном из более-менее тихих манхэттенских кафе неподалёку от Рокфеллеровского центра, где базировалась «Radio Corporation of America» — нынешнее место работы Зворыкина.

— Батенька, ну почему я должен принимать ваше предложение? — Владимир Козьмич, говоривший на русском с чуть заметным акцентом, глядел на меня сквозь линзы очков, как на несмышлёного ребёнка. — Хорошо, пускай я стану получать в два, в три раза больше. Но существует же и такое понятие, как мораль, чувство долга. Как я буду выглядеть в глазах людей, которые в своё время оказали мне доверие? Тем более что и здесь я имею всё необходимое для работы. Скажу вам по секрету, я уже близок к тому, чтобы с группой единомышленников изобрести полноценное цветное телевидение.

— Я читал о прошлогодней демонстрации вашей компанией системы «Тринископ»…

— Нет-нет, это всё пока несовершенно! При стоимости трёхтрубочного телевизора, втрое превышающей стоимость обычного чёрно-белого приёмника, изображение получается тёмным, а сигнал занимает слишком широкую полосу частот, поскольку каждое из цветоделённых изображений передаётся на отдельной несущей частоте. Существующие чёрно-белые телевизоры можно приспособить для приёма любого из цветоделённых каналов такой системы, но передача полутонов при этом неизбежно искажается. Необходимо сохранить частоту канала цветного изображения, совместимую с частотой чёрно-белого вещания. Мы сейчас над этим работаем, и работаем относительно успешно, равно как и над созданием электронных микроскопов. И что же, я должен всё бросить, и уехать в какую-то дыру посреди пустыни?!

Я понял, что в мою «силиконовую долину» заманить этого старика будет очень тяжело, во всяком случае сейчас. И по-своему он прав. Зворыкин и без меня в шоколаде, а найти железобетонные аргументы, чтобы переманить специалиста, я оказался не в состоянии. Предложить ему миллион в год? Хм, не факт, что согласится, да и для меня миллион сейчас — весьма серьёзная сумма. Тем более Владимир Козьмич не ставит деньги во главу угла. Он одержим идеей новый открытий, а их совершать мой собеседник может и в стенах лаборатории RCA. Да и две его дочери, одна из которых являлась несовершеннолетней, вряд ли будут в восторге от перспективы переезда в Лас-Вегас.

В общем, в Вегас я вернулся несолоно хлебавши. Но рук не опустил, и стал понемногу закупать оборудование и нанимать специалистов. Мы хотя бы получили возможность использовать закупленные у RCA по лицензии схемы и чертежи, то есть могли уже лепить у себя приёмники чёрно-белого изображения. Главное, что у меня теперь трудился коллега и некогда конкурент Зворыкина по части изобретения передающей изображение трубки Фило Фарнсуорт. Несколько лет назад Фарнсуорт обанкротился и продал своё изобретение ряду компаний, в том числе RCA, а теперь собирался начать производство телеприёмников на собственном заводе в Форт Уэйне, Индиана. Но тут подвернулся я с весьма нескромным предложением, и изобретатель капитулировал. Тем более что такого оборудования, как у меня, он бы на свои сбережения точно не приобрёл.