Мантикора - [7]

На сей раз мы встретились не в гостиной, а в кабинете доктора фон Галлер; кабинет был темноват и набит книгами; стояло там и несколько современных скульптур, на вид очень неплохих, хотя разглядеть их повнимательнее у меня не было возможности. И еще в оконную раму было вставлено старое витражное стекло, вполне симпатичное, но мне оно не понравилось, потому что смотрелось несколько нарочитым. На столе на видном месте стояла фотография самого доктора Юнга, с автографом. Доктор фон Галлер села не за стол, а на стул рядом со мной; мне был знаком этот прием, предназначенный для того, чтобы вызвать доверие, поскольку таким образом устраняется естественный разделительный барьер — рабочий стол. На этот раз я не сводил глаз с доктора и был настроен не давать ей спуску.

Она была сплошная любезность.

— Я надеюсь, на этот раз у нас не будет никаких рукопашных, мистер Стонтон?

— Надеюсь. Но это будет зависеть только от вас.

— Только? Ну, хорошо. Прежде чем мы начнем — из клиники прибыли результаты обследования. Вы, судя по всему, довольно истощены, и у вас небольшое… нервное расстройство, если вам угодно. Раньше это называлось неврастенией. Еще невралгия. Худоба. Иногда явно выраженный тремор.

— Да, это началось недавно. Я был в стрессовом состоянии.

— А раньше руки никогда не дрожали?

— Изредка, когда приходилось много работать.

— Сколько вы выпили сегодня утром?

— Рюмочку на завтрак и еще одну, перед тем как отправиться сюда.

— Это для вас нормально?

— Обычно я именно столько и выпиваю, когда мне нужно появляться в суде.

— Вы рассматриваете визит ко мне как появление в суде?

— Конечно нет. Но, как я вам уже несколько раз говорил, я был в стрессовом состоянии, а таким способом я снимаю напряжение. Вы, несомненно, считаете, что это плохой способ. Я придерживаюсь иного мнения.

— Я уверена, что вам известны все аргументы против чрезмерного употребления алкоголя.

— Я мог бы, не сходя вот с этого места, прочесть вам превосходную лекцию о пользе трезвости. Я твердо убежден, что трезвость хороша для тех людей, которым она полезна. Я не из их числа. Трезвость — это добродетель среднего класса, а мне принадлежать к среднему классу не судьба. Напротив, я богат, а в наши времена богатство выводит человека из среднего класса, если только он не сам заработал свои деньги. Моя семья богата уже в третьем поколении. Быть богатым означает быть человеком особого рода. Вы богаты?

— Нет, ни в коем случае.

— Вы слишком быстро сказали «нет», по моему мнению. Впрочем, особой нужды вы явно не испытываете, и большинство, несомненно, отнесло бы вас к богатеям. Вот я, например, богат, но не так, как думают. Если вы богаты, вам приходится открывать собственные истины и устанавливать множество собственных правил. Этика среднего класса не годится для вас, а если вы будете ее придерживаться, она вас подведет и выставит на посмешище.

— Что вы имеете в виду, говоря «богатый»?

— Деньги и только деньги. Я не имею в виду богатство ума, или духа, или любую другую напыщенную ерунду. Я говорю о деньгах. Еще конкретнее: я считаю человека богатым, если он имеет годовой доход более ста тысяч долларов, до вычета налогов. А тогда у него есть и масса других свидетельств богатства. У меня значительно больше ста тысяч в год, и большую часть этих денег я зарабатываю благодаря тому, что являюсь одним из лучших в своей профессии — юриспруденции. Я, как говорили раньше, «знаменитый адвокат». А если богатство и знаменитость требуют, чтобы я выпил до завтрака, то я готов заплатить эту цену. Но не сомневайтесь, я чту память предков, которые ненавидели алкоголь, считая его дьявольским наущением, поэтому в первую утреннюю рюмку я добавляю сырое яйцо. Это мой завтрак.

— И сколько вы выпиваете в день?

— Ну, скажем, бутылку — чуть больше или чуть меньше. Сейчас — больше, потому что, как я вам все время повторяю, у меня стрессовое состояние.

— С чего вы взяли, что вам нужен психоанализ, а не лечение от алкогольной зависимости?

— Потому что я не считаю себя алкоголиком. Алкоголизм — это крест среднего класса. У меня в моей стране такая репутация, что, окажись я в обществе анонимных алкоголиков, нелепей фигуры не было бы; а заявись кто-нибудь из них мне помогать, они бы просто испугались. Как бы то ни было, я не буйствую, не падаю мордой в салат и не выставляю себя на посмешище — я просто много пью и предпочитаю быть откровенным. А если бы мне на пару с каким-нибудь анонимным алкоголиком нужно было отправиться к третьему выводить его из запоя, один только мой вид нагнал бы на него страху. Он бы решил, что по пьянке натворил что-то ужасное, а я — его адвокат и что следом явится полиция упрятать его в каталажку. Да и групповая психотерапия не для меня — побывал я как-то раз на одном сеансе… Я не интеллектуальный сноб, доктор, — так мне, по крайней мере, казалось до настоящего времени, — но запанибратство групповой психотерапии не для меня. Исповедоваться не в моем характере — я предпочитаю вдохновлять на исповедь других, желательно когда они дают показания под присягой. Нет, я не алкоголик, потому что алкоголизм — не моя болезнь, а мой симптом.