Нравишься ты мне, плясун костлявый.
Так и быть – в тебе я поживу».
Вновь в деревне Гришка объявился
Да еще страшней, чем раньше был,
Колдовству, гипнозу научился,
Лошадей глазами тормозил.
Мог котов прислать большую стаю
К тем, кто ему водки не давал.
Дорогой читатель, полагаю —
Ни к кому любви он не питал.
И народ Покровский богомольный
По домам крестился и шептал,
Что «хлыстов» скрывает он подпольно,
А с росою в лес их провожал.
Темные убогие морёхи
Прикоснуться к порченному шли,
Глупые наивные дурёхи
Хлеб и соль «апостолу» несли,
Каялись и мыли его в бане,
А костлявый нежится, лежит…
Дальше было что, писать не стану.
Пусть читатель сам сообразит.
Много глупых баб он обесчестил,
В ближний лес на оргии водил,
Подкупал их всех красивой лестью,
В губы целоваться научил…
Как-то он услышал темной ночью
В животе своём утробный бас.
Он еще подумал между прочим:
«Может это брага или квас
в брюхе забродил, запузырился?»
Да вот нет. Хозяин это был.
Говорил он быстро, торопился.
Ничего Распутин не забыл:
«Я тебя, голубчик, покидаю.
Ждут меня делишки поважней.
А тебе сейчас напоминаю,
Что ты должен сделать поскорей.
День придёт ты с якоря снимайся.
За Урал когда перемахнёшь,
Перебраться в Питер постарайся,
Ясновидцем добрым притворяйся
И в семейство царское внедряйся.
Если буду нужен позовёшь.
Понял, Гришка, должен постараться!
Вот тебе мой маленький секрет.
Если будешь в помощи нуждаться,
Ты в сердцах промолви – Шиболет».
Только брюхо булькать перестало,
Конокрад упал под образа.
И душа взревела, зарыдала,
И сверкнула на щеке слеза.
Он схватил лопату и помчался
По росе, босой, на задний двор,
Яму сделал и туда забрался,
Закричал своей Парашке вор:
«Всё, жена, не вылезу отсюда!
Видишь, мать, какая глубина?
Грешник я большой, молиться буду.»
Ты ведь знаешь в чем моя вина!
Ты бросай харчи мне понемножку.
Хлеб, вода. Селёдку не забудь!
Говори – «Отчалил в путь-дорожку».
Поняла? Придумай что-нибудь».
Но когда через три дня Парашка
Принесла затворнику харчи,
Засверкали в яме сиськи, ляжки…
Рявкнул тут Григорий: «Не кричи!
Сами лезут. Ну куда деваться?
Я хотел как лучше, так и знай. —
И как зверь Распутин стал смеяться. —
Ну тащи оглоблю, вынимай!»
Так в селе Распутина не стало.
На дорогу навязав лаптей,
Это чудо страшное пропало,
Чья душа была ночи темней…
В городе любом, в селе, в районе
Свой Распутин был и есть всегда.
Темнота, не развит всесторонне,
Бич российский и ее беда.
Много пьет, живуч и неопрятен,
Может и по снегу босиком,
Без стыда, округе неприятен,
Превратил в пещеру затхлый дом.
Падший грешник каменного века.
Радость – бабы, водка и табак,
Потерявший облик человека,
И уже не выбраться никак
Из порочной липнувшей трясины,
И ржавеют косы, топоры…
Утопают крепкие мужчины —
Плотники, умельцы, гончары…
Над землёй Сибирской, широченной,
Да над лугом, полей и рекой
Черный ворон пролетал степенно,
Над седой и мудрою тайгой.
Путь не близкий – в пышную столицу.
А в низу кулачные бои!
Мужики уродовали лица,
Не поймешь, кто враг, а кто свои.
Кольев треск, рогатины и вилы,
Бабий вой, ломаются кусты.
Сколько в них энергии и силы?!
Кровь пускают, портят животы.
Тут на поле бьются хуторские,
Здесь село сшибается с селом,
Там ломают колья слободские.
И никто не сладит с мужиком!
Ни купец, ни барин, ни управа.
Надо просто встать и подождать
В стороне, когда остынет лава,
И виновных уж потом искать.
Тут не верят, там жену украли,
Здесь идёт вражда за сенокос,
Там чужих не любят – в морду дали:
«Что за фрукт? Откуда черт принёс?»
Виноватых, если есть такие,
Заковать в железо, в кандалы,
И в остроги на срока большие
Как героев без дрянной хулы.
Значит, день пришел – пора мириться
И простить друг друга во Христе!
И вина и водочки напиться
В доброте святой и простоте…
Над большой Россией пролетая,
Черный ворон крыльями махал,
О народе русском размышляя,
Каркая, глазёнкакми стрелял:
«Почему в России все случится?
Потому что крупная она.
Здесь легко подпольщикам укрыться.
И душа российская темна.
В каждом мужике бунтарь ночует,
Может лих болотный, может бес.
И давненько мнение бытует —
Долго жить не может без чудес.
Бунт великий – это ли не чудо?
Вверх ногами все перевернуть
И кровавый флаг поднять над судном,
И в штормах утопий утонуть…
Тёмная отсталая Россия,
Будет тебе чудо, подожди,
Будет во спасение Мессия —
С авангардом вождь, все впереди!
Вот где будет гневу разгуляться,
Что в тебе скопился за века!
И буржуи будут разбегаться
От героя Ваньки-дурака.
А мужик пока с конем и с плугом.
Скоро будет человек с ружьём
Сквознякам дворцовым лучшим другом,
Будет согреваться кипятком…
А в тайге скрываются общины.
Сколько их? О, нет – не сосчитать!
Мясо не едят, едят малину,
В лес ушли с природой жизнь связать.
Их молитвы, нет, не остановят
Эшелон прогресса и потерь.
В век двадцатый этот поезд входит. —
Каркнул ворон, как тугая дверь. —
Их обходят Декабристов тени,
Далеко героев терема.
Староверы, стоя на коленях,
Понимают – горе от ума…».
Над Ходынским полем закружился.
Здесь опять загадочный народ
Массой необузданной столпился,
Он кряхтел и мало веселился,
Он давился, под себя мочился.
Что случилось? И чего он ждёт?
Так и есть – помазанником божьим
Стал в Москве несчастный Николай!
Как ему в дальнейшем будет сложно?!
