с любовью, в другом — с остервенелой сладостью. Но сила экспрессии в обоих случаях беспредельна… В истории мировой культуры остались памятники нескольким великим соблазниелям: Дон Жуан, Казанова существуют в письменном и устном воплощении, в камне и в сценических образах. Но почему нет женского имени? Разве я не достойна стоять рядом? У меня что, меньше пыла, меньше сексуальной магии, я обделена воображением, у меня дефицит
этих желаний? Я мечтаю попасть на язык критикесс и критиков, на экраны ТВ и кинотеатров как Наталья Круч — Дон Жуан, Казанова в женском обличье, превосходящая легендарных искусителей стихией увлеченности, безбрежным морем ласк, количеством разнополых любовников и оргазмов, колдовством эротических наслаждений, неистовостью пыток радости! Ладно… Я тоже пойду поработать. Мне спустили план: оборот — три тысячи долларов в день. У тебя сколько? Кстати, а как твое полное имя?» — «Юля Бочарова. Мне приятно с тобой общаться. Ты не представляешь, какая ты прелестная милашка! Не обижайся, мы еще успеем поласкаться. Я еще дождусь твоих поцелуев, чтобы решить: голосовать за предоставление тебе статуса самой донжуанистой женщины или повременить. Наталья Круч, говоришь? Мне не очень нравится это имя, в нем нет магнетизма, колдовской притягательности. Возьми другое, короткое и сексуальное: Даша Давало. Или даже лучше — Давали. Ведь прекрасная парочка получается: Дон Жуан и Даша Давали! Первые буквы имени и фамилии сразу дают мощный сигнал любому: “Да, да! Я твоя! Да, да — ты мой!” И для иностранцев звучит красиво. Даша Давали — в этом имени уйма эротики. Уже открываются губы, чувствую, что сгибаются коленки, глаза застилает туман сексуальной отрешенности, тело несется на плаху любви, груди торопятся оказаться расцелованными, вагина вначале готова к ручному массажу, а потом уже, когда ягодицы забились в сладострастных судорогах, — музыка любви вызывает на сцену erecticus! Или lingua! Даже лучше lingua! А острее, длиннее, эластичнее и напористее, чем у Ладыниной, я еще не встречала! Хочу думать, мечтаю на практике убедиться, что твой лучше! Ой, ой, начинается долгожданное сумасшествие! Ой, ой! Так и хочется крепко обнять женщину с таким замечательным именем: Даша Давали, Даша Давали!.. Начнется парад ласк и поцелуев. Но — аминь! — Юля Бочарова, увидев возбужденные глаза Натальи Никитичны, ее позу хищницы, готовой к альковному прыжку, тут же призвала ее к сдержанности: — Стоп! — Юля резким движением отпрянула от Мегаловой подальше и поставила перед собой высокое рабочее кресло. — Придется подождать, ведь тема очень опасная. Боюсь, что мы переломаем мебель, оборвем провода модемной связи. Тут же техники на десятки тысяч долларов! Поэтому вернемся к служебным делам. Не обессудь, я люблю секс, но инстинкт самосохранения оберегает меня от хаоса чувств. Мы же не сможем просто ласкаться! В твоих глазах я увидела тайфун и испугалась. Ой, дай отдышаться, дай остыть. Мне бы сейчас льда…
Итак, ежедневно я должна продавать наших товаров на семь тысяч долларов. Но мой реальный оборот — более десяти. С фирменной наценкой в двадцать семь процентов я даю предприятию две тысячи семьсот долларов брутто прибыли в день. Если вычесть налоги, аренду, зарплату, другие производственные расходы, то получится около тысячи двухсот долларов в день! Ой-ой-ой, да! Но сколько удовольствия я тут имею! Открытая любовь с коллегами, вынужденный, но азартный, страстный кутеж с закупщиками, нежное обслуживание владельцев, их друзей и гостей фирмы. А рядом еще неистовая Ладынина. Ее беспощадный секс лишает ума! — Тут она, видимо, вспомнила грозное предупреждение Натальи и поспешила добавить: — Но я уже уверена, что ты самая жгучая любовница, чемпионка, божественная Даша Давали! Так что я довольна. Если весь девятнадцатый и двадцатый века наемный труд атаковал капитал, требовал увеличения тарифов оплаты труда, сокращения рабочей недели и тому подобного, то двадцать первый век начался с успешных атак капитала на трудовой ресурс. Наемный работник сдает свои позиции повсеместно. Коллектив “Боша” в Лионе испустил вспыльчивый пролетарский дух, персонал “Даймлер-Бенца” в Баден-Вюртемберге проглотил язык и принял новые условия, продиктованные капиталом, “Сименс” сократил бюджет заработной платы, увеличивая рентабельность собственника, “Аир Италия”, “Коммерцбанк”, “Торанг”, десятки, сотни владельцев крупнейших компаний штурмуют профсоюзы, чтобы урезать права работников и оптимизировать прибыль. Вначале я думала, что не выдержу тех требований, которые предъявило мне руководство предприятия. Но сейчас я уже согласна даже с сокращением зарплаты и увеличением рабочей недели, но одновременно — с повышением свободы доступа к удовольствиям. А главное — и это особенно отрадно! — ты получаешь их вдоволь, и нет никаких расходов и обязательств! Ни ревности, ни пунктуальности. Никто не требует преданности, благовоспитанного поведения, архаичной морали, за которой стоит лишь отсутствие самодостаточности!» — «Туалет у нас с душем?» — уставилась на нее Мегалова. «Да!» — «Пойдем! Ты первая!» — «Я же просила тебя отложить свидание. Зачем так торопиться? Успеем!» — «Боишься?» — «Опасаюсь!» — «Даша Давали возбуждена, чувства переполняют ее сердце!» — «Перед концом работы. За тридцать—сорок минут. Больше не приставай! Обижусь!» — «О’кей!»
