Манифест, как стать интересной - [63]

– Да, этот момент я как-то упустил. Хотя они больше напоминают сдувшиеся шарики. Отвратительно.

Вдоволь насладившись его шоком, Бри повернулась к картине. Она никогда не была знатоком живописи и не понимала людей, которые «проваливаются» в полотна. По ее мнению, в этом был элемент показухи, желание произвести впечатление культурного и интересного человека. Но перед этой картиной она могла сидеть часами. Простое созерцание масляных мазков дарило ей такое редкое чувство покоя. Бри привычно обвела взглядом сморщенное лицо герцогини, ее замысловатый головной убор и красный цветок, который та сжимала в пальцах с таким благоговением, словно от этого зависела ее жизнь.

«Кто ты?» – подумала Бри.

Логан присел рядом с ней – возможно, чуть ближе, чем следовало.

– Ладно. Она… необычная. Но почему это твоя любимая картина? Вряд ли у нее много поклонников.

– Потому она мне и нравится.

– Почему?

Бри вспомнила день, когда впервые увидела это полотно, и мысли, которые посетили ее на этой самой скамейке – много лет назад.

– На скольких портретах, мимо которых мы прошли, изображены милые блондинки с идеальным бюстом?

– Не знаю. Наверное, на каждом втором.

– Вот почему мне нравится «Уродливая герцогиня». Она ужасна. Омерзительна. У нее сморщенная грудь и лицо обезьяны. На нее противно смотреть. И все же… Много веков назад кто-то счел эту женщину достаточно интересной, чтобы днями писать ее портрет. Кто-то захотел увековечить ее таким образом.

– Но зачем?

Бри придвинулась к Логану еще ближе.

– Именно поэтому я ее и люблю. Я понятия не имею. Но за ней очевидно стоит какая-то история.

– Ты думаешь, что она была интересна не внешностью, а чем-то другим?

Бри взглянула на мистера Феллоу:

– Точно.

Некоторое время они сидели молча.

– Бри?

– Да?

– Мне, конечно, импонирует, что тебе нравится эта картина…

– Но?

– Но ты же не стала бы вешать ее в своей спальне?

Бри рассмеялась:

– Нет. Думаю, не стала бы.

– Послушай… – На этот раз в голосе Логана звучала нервозность.

– Мм?

– Почему тебе так важно, чтобы человек был интересным?

Это был вопрос с подтекстом, и Бри мысленно ощетинилась. Кожу начало покалывать – как всегда, когда кто-то слишком близко подбирался к ее личным границам. Хотя это был Логан…

– Что вы имеете в виду? – Она тянула время.

– Ну, эту картину, например. И то, как ты в последнее время ведешь себя в школе. Зачем ты это делаешь? Почему не хочешь быть самой собой?

Бри отвела глаза от герцогини и вместо этого принялась разглядывать ботинки.

– Я хочу стать хорошим писателем. Это вы посоветовали мне вести более интересную жизнь.

Логан казался встревоженным.

– Боюсь, ты поняла меня слишком буквально. Я никогда не советовал тебе изменить свою суть.

– Я хочу быть хорошим писателем, – упрямо повторила Бри. – Больше всего на свете. И вы правы, раньше мне не о чем было писать. Но теперь – есть.

Он вскинул брови.

– И что ты пишешь?

Бри помедлила, раздумывая, можно ли рассказать ему о блоге. О придуманных ею правилах. Но слова застряли где-то в глубине, не добравшись до горла. Как бы дорог ни был ей мистер Феллоу, этот проект… эта часть ее жизни предназначалась только для нее.

– Ничего. Просто черкаю в блокноте всякий бред. Как типичный семнадцатилетний подросток.

– Я уверен, что это не бред.

– А если я скажу, что это продолжение «Пирса»?

Логан невольно рассмеялся.

– Вот видите!

– Прости, Бри. Я искренне уверен: над чем бы ты ни работала, это прекрасно.

Она снова перевела взгляд на «Уродливую герцогиню».

– Не знаю. Жизнь похожа на забег по пересеченной местности. И я не хочу, чтобы эти усилия оказались напрасными. Если мне предстоит так всю жизнь и идти под водопадом дерьма… Что ж, я хочу чертовых гарантий, что оставлю хотя бы крохотный след в этом мире. След, который возместит мои унижения. Мне нужно быть интересной, Логан, мне нужно быть кем-то. Потому что в противном случае… Я просто одинокий депрессивный неудачник, и все это не имеет никакого смысла. Возможно, она, – Бри указала на уродливую герцогиню, – и вызывает отвращение, но кто-то счел ее достаточно интересной, чтобы написать этот портрет. И даже если она прожила ужасную одинокую жизнь, которая закончилась много веков назад, теперь она – технически – бессмертна.

У Бри надломился голос. Логан секунду помолчал, прежде чем осторожно приобнять ее за плечи.

– Со временем становится лучше, Бри. Жизнь, я имею в виду. Ты никогда не будешь чувствовать себя такой жалкой, как в семнадцать лет. Не потому, что жизнь станет легче – в ней всегда будут свои испытания. Но ты лучше узнаешь себя настоящую и перестанешь беспокоиться из-за мнения других людей.

Бри передернула плечами, не желая снова провоцировать неловкость так-мы-целуемся-или-нет.

– Да, я ненавидел школу. Господи, во всем Оксфордском словаре не найдется достаточно прилагательных, чтобы описать, каким ничтожеством я ощущал себя в юности. Но теперь… – И он осекся.

– Теперь вы так счастливы, что прогуливаете работу и врете жене, лишь бы сбежать в Лондон с тинейджером?

Ну вот. Кто-то должен был это сказать. Вопреки ожиданиям Бри, Логан не вскочил в возмущении, просто покачал головой.

– Я сам не уверен, что мы тут делаем, Бри. Но знаю, что пока мы не делаем ничего плохого.