Манифест к сломлению кабалы процентов - [8]

Святость процента — это суеверие маммонизма

Удивительно наблюдать сегодня, как социалистически мыслящий мир, начиная с Маркса и Энгельса, и коммунистический манифест, и Эрфуртская программа (особенно Каутский), а также сегодняшние социалистические властители как по команде салютуют интересам ссудного капитала. Святость процента — это табу! Процент — святее всех святых; встряхнуть его еще никто не отваживался. В то время как имущество, дворянство, безопасность личности и собственности, права верхушки, религиозные убеждения, офицерская честь, отечество и свобода более или менее дискутируются, процент свят и неприкасаем. Конфискация имущества, социализация — вопросы повестки дня, хотя они имеют совсем уж скользкие правовые мосточки, которые подпираются лишь тем, что всё это, якобы, применяются от имени общества к личности, — все это дозволено; а процент, процент — это «noli me tangere», «не трожь меня». Проценты от долга рейха — на первом месте в государственном бюджете. Их огромный вес тянет корабль государства на дно — это же обман! — громадный денежный обман, придуманный единственно для пользы крупных денежных властителей.

Хотел бы сразу, чтобы не было недомолвок, вкратце затронуть тему мелких рантье, которая еще будет дальше рассматриваться. Поскольку их не принимают в расчет при рассмотрении крупных вопросов, то совершенно справедливо, что для них будут предусмотрены многие компенсации путем дальнейшего развития социальной помощи.

Обман! Проценты — это обман — говорил я, и это моё твердое убеждение. Но если это слово, которое во время войны наверняка звучало и на полях сражений, и на родине как наиболее употребимое, то оно имеет ещё больше оснований быть применимым в смысле обмана с процентами.

Как это было с военными займами? Рейх в виде займа вытащил из кошельков народа 5 миллиардов марок, которые были действительно имевшимися в наличии сбережениями. Деньги пришли обратно населению. Затем пришел новый заем и снова высосал эти деньги у народа и, к тому же, последние остатки сбережений. И снова пришел насос займа и высосал миллиарды, и снова они вернулись, и так эта прекрасная игра продолжалась девять раз — до тех пор, пока рейх не наделал долгов на 100 миллиардов.

За это народ, конечно, получил 100 миллиардов, но только в виде красиво напечатанных бумажек. Сначала мы вообразили себе, как будто мы стали богаты, а потом пришло государство и сказало, что оно на грани банкротства.

Да, но почему же? Я ведь не могу стать банкротом, если я начну просто часто перекладывать свою 100-марковую купюру из левого кармана брюк в правый. Это было бы ещё большим сумасбродством, если мы, признав сумасбродство нашей экономики военных займов, еще и согласимся с тем, что мы — банкроты.

Сломаем кабалу денежных процентов! Объявим военные облигации законным платежным средством без оплаты по ним процентов, и угроза банкротства государства растает, как мартовский снег, пригретый солнцем.

Отмена выплат процентов не является завуалированным банкротством государства

Мне сказали, что отмена оплаты процентов — это завуалированное банкротство государства. Нет, неправда! Ужас банкротства государства фактически является детским ужастиком, выдуманным маммонистическими силами.

Книга Фр. Рера «Что должен знать каждый о банкротстве государства» написана в полностью маммонистическом духе и, хотя этот обманщик в целом, конечно, ясно осознал экономический ущерб, который нам угрожает при социализации, далее он правильно утверждает, что, в конце концов, нас сможет спасти только восстановление нашей экономики — но от суеверной святости процента он освободиться не может и рисует банкротство государства исключительно в интересах маммонизма как ужасную катастрофу.

Интересно проследить и за тем, что Фр. Рер, несмотря на превосходное знание истории, не может освободиться от догм и в своем заключительном слове отмечает: «Если уничтожающей экономической катастрофы не избежать, то она никого не пощадит», в то время как на стр.81 он настаивает, что следствия государственно-финансового краха частично очень скоро устранятся, а на стр.68 вообще утверждает: будь что будет, но в любом случае известно, что Россия (в последнем столетии) преодолевала глубокие экономические кризисы без длительных затруднений.

Банкротство государства — спасение национальной экономики

На стр. 76 исследовании воздействия банкротства на государство говорится: пусть будут глубокие экономические трудности, но в общем и целом нельзя допустить, чтобы из-за этого произошло уничтожение как самого государства, так и его экономических сил. Напротив, при банкротстве государства достаточно часто наблюдалось бы скорейшее оживление народного хозяйства и оздоровление государственных финансов. Если обманщик на три строки ниже продолжает, что банкротство государства обязательно означает экономическую катастрофу и приводит к безграничной нищете, то, простите, мне жаль, что я не могу согласиться с такой логикой.

Но вернёмся к нашему конкретному случаю. Что же честнее: пространно рассуждать о неприкосновенности военных облигаций и в то же время задавить народ неслыханным налоговым прессом? Или же, если бы у министра финансов нашлось бы мужество появиться перед народом, открыто заявить: я не могу заплатить проценты по военным облигациям, или могу, но лишь в том случае, если я от вас же и соберу точно столько налогов? Что тогда, во время войны, мне обязательно нужно было иметь деньги, — что мне только не приходило в голову, — и вот таким образом я придумал обман с высокодоходными военными обязательствами. Прости меня, любимый народ, ведь это всё делалось для тебя, но давай больше не будем играть в прятки: я, государство, больше не буду платить проценты — а ты, налогоплательщик, больше не должен платить налоги на эти проценты.