Мани и манихейство - [15]
Однако то, что нам известно из писем Мани, создает совершенно иную картину. Ибо повсюду в начале письма он называет себя «Мани, апостол Иисуса Христа». Очевидно, с некоторого времени Мани ощущал себя прежде всего представителем Христа. К этой проблеме мы вернемся позже (с. 103, 11 1, 125, 185, 211).
3. Последние годы Мани
Впрочем, о жизни Мани во время самой активной части его жизненного пути мы знаем очень мало. Только к концу его дней источники начинают предоставлять более обильную информацию.
В середине апреля 273 года умер Шапур, и трон унаследовал его сын Ормизд I. Мани тотчас же нанес ему визит. Как и его отец, новый царь благожелательно отнесся к Мани и его религии и возобновил охранное письмо, выданное его отцом. Мани получил также однозначное разрешение отправиться в Вавилонию (Манихейские проповеди, s. 42, 15–30, 48, 9-13).
Между тем Ормизд правил не дольше года. В то время как Мани находился в Вавилонии, царь скончался, а его преемником стал его брат Бахрам I, чье правление продолжалось с 274 года по 277 год.
На тот момент Мани путешествовал вниз по течению Тигра и, посещая общины, лежавшие по обе стороны пути его следования, достиг Ормизд-Арташира в провинции Сузиана. Он намеревался двинуться в Кушанское государство с центрами в Кабуле и Гандхаре. Создается впечатление, будто бы он чувствовал, что его жизнь находится под угрозой, и поэтому хотел отправиться в те земли, где со времен его первого миссионерского путешествия у него были защитники и приверженцы. Между тем именно в этот момент его настиг царский запрет ехать в Кушанское государство. Это обстоятельство показывает, во-первых, что царские чиновники были очень хорошо осведомлены о перемещениях и путевых планах этой великой личности, а во-вторых, что Мани теперь был столь выдающимся человеком, что его деятельность стала предметом пристального внимания со стороны высочайшей инстанции — по древнему ахеменидскому примеру. «Тогда вернулся он в гневе и печали», — так говорится в сохранившемся на коптском языке описании последних недель Мани. «Он пошел [из] Ормизд-Арташира, пока не достиг Месены. Из Месены он пошел к реке Тигр. Он поехал вверх по реке в Ктесифон. Однако, когда он отправился, будучи в пути, он предрек свое распятие, говоря им: “Смотрите на меня и насыщайтесь мной, дети мои. Ибо телесно удалюсья от вас”» (Манихейские проповеди, s. 44, 12–20).
Итак, Мани отправился назад в Месопотамию и поплыл на корабле в северном направлении вверх по Тигру до Ктесифона. Вскоре после этого к нему присоединился обращенный им князек по имени Баат. В более поздний период мы находим армянского феодала, главу рода Сахаруни (около 350 г. н. э.), носящего такое же имя. Речь может идти об его предке, парфянском царьке (текстТ И D 163 говорит о «царе Бати») из Армении. В случае если этот родовитый приверженец Мани на самом деле происходил из Армении, это служило бы новым подтверждением связей Мани с северо-западным Ираном.
Этот Баат получил от нового Царя Царей Бахрама I приказ явиться к нему в числе сопровождающих Мани. Но, очевидно, князю не хватило мужества, и Мани должен был один отправиться в свое последнее роковое путешествие. По пути, описывающему широкую дугу, Мани продолжил поездку в Сузиану, куда он прибыл в резиденцию Белабат в воскресенье. По всей видимости, его прибытие вызвало там необычайный интерес.
В одном парфянском фрагменте говорится, что «Картир, мобад, размышлял вместе с “помощниками”, которые служили перед царем, и зависть и коварство [были в их сердцах (?)]» (ТII, D 163). Судя по этому свидетельству, Картир был связан с царскими дружинниками, которые обозначаются названием «помощники». Сочетание религиозных и военно-политических интересов при дворе принесло Мани несчастье.
Коптские тексты приписывают инициативу магам, предводитель которых, по всей вероятности, составил «libellus», жалобу, и направил ее царю. Жалоба, устная или письменная, прошла между тем различные инстанции в точно определенном порядке: «Маги…пошли и подали на него жалобу Картиру. Картир, со своей стороны, сказал ее синкафедросу. Затем пошли Картир и синкафедрос и доложили жалобы магистру. Магистр, со своей стороны, передал ее царю. Когда он услышал это…тогда послал он и приказал позвать моего господина» (Манихейские проповеди, s. 45, 14–19).
Из этого отрывка явствует, что Картир еще не занимал столь высокого положения, чтобы иметь возможность в этом случае самому напрямую обратиться к царю. Над ним было еще два более важных чиновника, магистр и синкафедрос, о служебных обязанностях которых мы очень плохо осведомлены. Магистр, который стоит близко к царю, передает повелителю жалобу.
