Мангуп - [2]

– Лохаг, кажется, в городе османы,– сказал беспокойный Канделаки, чья излишняя разговорчивость иногда раздражала Теодорика.

Воины вскочили. Действительно, сверху было видно, как по улицам города бегают турки. Они останавливались возле богатых домов, закрепляли какие-то тряпки на палках с нарисованными на них значками возле ворот, а потом врывались внутрь. И тогда из домов слышались крики, рыдания женщин.

Кое-где начались пожары. С соседнего участка стены побежали вниз греки, по пути срывая с себя доспехи.

– Так! Всё! Наша миссия окончена! Отряду построиться у подножья башни,– приказал Теодорик, и стал спускаться со стены вниз по каменной лестнице.

Они шли по захваченному врагом городу. Лошади тащили два воза с ранеными. Залитые кровью доспехи воинов не сверкали на солнце, а лишь кроваво поблёскивали. И намёк на неудержимую ярость был в обнажённых, опущенных мечах. Но турки на улицах делали вид, что не замечают неприятельский вооружённый отряд. Они были заняты грабежом. Так им обещал Мехмед.

Султан выполнил обещание, и теперь всё добро, все жители Константинополя принадлежали им, победителям. Окна и двери домов были распахнуты, и из них доносились ужасающие крики. На улицах грудами лежали растерзанные тела людей, а их кровь ручьями стекала по мостовым.

Внезапно, из ворот богатого дома выбежала молодая девушка в разорванном платье и бросилась к отряду феодоритов. За ней из ворот выскочили трое турок. Девушка, подбежав к Теодорику, схватила его за руку.

– Спаси меня, рыцарь!

Турки остановились напротив Теодорика. Их руки легли на рукояти сабель. Теодорик левой рукой отстранил девушку и опустил забрало. Его окровавленный меч чуть приподнялся над землёй, готовясь нанести ещё несколько ударов, осчастливить раем ещё три мусульманские души.

Турки, немного поколебавшись, убрали руки с эфесов сабель, как бы давая сигнал о своих мирных намерениях. И Теодорик принял сигнал, его меч снова опустился, коснулся клинком земли.

Турки повернулись, вошли в ворота, чтобы продолжать заниматься любимым делом. Никто из них не захотел рисковать жизнью ради девицы в свой самый счастливый день.

Возле порта османов ещё не было. Многотысячные толпы горожан штурмовали морские ворота и стену, чтобы прорваться к генуэзским и венецианским судам, стоящим в порту. У ворот вооружённая стража пропускала только латинян, и тех, кто с ними шёл.

– Что делать с девицей?– спросил у Теодорика Спаи Илья.

– Пусть идёт на все четыре стороны, ищет родственников,– сказал Тео.

– Мои родные убиты. Я не хочу быть рабыней в гареме. Возьми меня с собой, рыцарь,– попросила девушка.

Теодорик пожал плечами:

– Наш корабль маленький, мы не можем взять на борт всех девушек Константинополя, но раз уж так получилось, что именно тебя мы спасли от турок, то пусть будет по-твоему.

– Если бы все эти ромеи не отсиживались по домам, а пришли на стены, взяли в руки оружие, и сражались вместе с нами, туркам никогда бы не удалось овладеть городом,– сказал Спаи Илья, показывая на гигантскую толпу, собравшуюся возле портовой стены.

– Греки заслужили свою судьбу,– согласился Теодорик. – Пусть же она исполнится.

Лох феодоритов прошёл ворота и спустился к заливу. Недалеко от берега стояли огромные латинские суда двойного назначения. Отряды генуэзцев и венецианцев выходили на берег, садились в ожидавшие их лодки. Небольшой галеас феодоритов стоял почти возле самого берега. У причала Теодорика с отрядом ожидала лодка, к корме которой был привязан плот для перевозки лошадей.

Капитан галеаса, Абельмах Измир встречал Теодорика на борту.

Поздоровавшись и доложив о готовности корабля выйти в море, капитан спросил.

– У нас на борту есть свободные места. Мы можем спасти около полусотни ромеев. Как прикажешь поступить, лохаг?

– Ни одного ромея, способного держать оружие и не сражавшегося за город, на борт не брать. Возьми молодых девушек, женщин с детьми, но за их спасение пусть заплатят отцы.

Когда лодка перевезла на борт всех феодоритов, всех женщин и детей, которым хватило места, капитан скомандовал: «вёсла на воду!».

В это время огромное генуэзское судно с третьей попытки порвало подсечённую топорами заградительную цепь. Вся масса судов зашевелилась, направляясь к выходу из залива.

Плавающие в воде ромеи цеплялись за вёсла, за скользкие крутые борта, но суда были уже переполнены людьми, награбленными вещами, и редко кому из греков разрешали подняться на палубу. Особо настойчивых сбрасывали вниз баграми.

Слева по борту уплыла назад предательская генуэзская Пера, справа – полуразрушенные стены Величайшего Города Вселенной.

Над городом стояла пелена дыма от разгоравшихся пожаров.

Дул попутный ветер с Понтийского моря, и капитан галеаса приказал поднять паруса.

– Почему бы не попытаться прорваться домой, в Верхнее море?– спросил Теодорика Канделаки Фотис.

– Это невозможно. Бомбарды из Румелихисар разнесут нас в щепки. Одни мы и через Дарданеллы мимо Галлиполи не прорвёмся, но вместе с генуэзцами и венецианцами у нас есть неплохой шанс,– ответил ему Теодорик.

Впереди блестело под солнцем Мраморное море. Наконец, Теодорик оказался в своей каюте. Двое моряков помогли ему снять тяжёлый панцирь. Тео упал на кровать, отвернулся и уснул, касаясь лбом деревянной обшивки галеаса.