Манекен - [4]

АЛЯ (вдруг громко). Люблю русскую природу!

ВАРЯ. А?

АЛЯ. Русскую природу, говорю, люблю…

ВАРЯ. А-а. А татарскую не любишь?

АЛЯ. Какую татарскую?

ВАРЯ. Ну где ты тут русскую природу увидала?

АЛЯ.Ну везде. Кругом. Вон там, вон там. И вон там тоже.

ВАРЯ.Ну, правильно, ну, да. Правильно. Пальцем в небо попала. Да природа – это наше богатство!

АЛЯ. Какое у нас с тобой богатство? Какое богатство?

ВАРЯ. Уй! Природа – это реки, озера, моря, пустыни, косогоры, холмы, еще вон эти – бугры!.. А тут – вон столбы, вон – дома, вон – поезда едут-идут… Слушай, он ведь татарин. Точно! Вылитый! Правда? Похож на татарина. И повадки у него, выходки все – татарские…

АЛЯ. Вроде – нет…

ВАРЯ.Да вылитый. (Кричит, свесив голову вниз). Татарин! Эй, татарин! Эй, ну?

Обе хохочут, зажимают рты. Пауза. ПЕТР смотрит вверх, щелкает семечки.

ПЕТР. Что вы сказали?

ВАРЯ. Ничего. Проверка связи. (Хохочет, толкает АЛЮ в бок). Услыхал, отзывается. Татарин и есть. Татарская морда, у-у-у! Я ему кличку придумала. "Манекен". Здорово?

АЛЯ. Почему?

ВАРЯ. Манекены все такие. Они вот так вот и выглядят, они вот такие и есть. Манекен. Манекен! У них и руки такие, и ноги, и все остальное такое же…

АЛЯ (смеется). Не-ет. Манекенов показывали по телевизору – они там красивые, одетые…

ВАРЯ (серьезно). Ты не туда смотрела. Страшные, как смерть. Манекен и есть. Ма-не-кен. Ма-не-кен. Снаружи – манекен. А в башке – хрен да пшик!

АЛЯ.Да что ты все ругаешься: хрен да хрен?

ВАРЯ. Хрен – это растение. Растениями можно. Хрен – это неругательное. Вот так.

АЛЯ. Все равно не ругайся.

ВАРЯ. Да я же так, к слову. Чтоб тебе понятнее было.

АЛЯ. Я и так понимаю.

ВАРЯ. А я вижу, что ты не понимаешь!

АЛЯ.А я говорю – понимаю! Хватит растениями ругаться! Хватит! Сто грамм выпьет, а придуривается на рубль! И меня тут дурой не выставляй! Я тебя совсем не боюсь, так и знай!

ПЕТР взял палку, стучит ею по двери. АЛЯ и ВАРЯ разом склоняют головы вниз, смотрят на ПЕТРА.

АЛЯ. А?

ВАРЯ. Чего ты?

ПЕТР (смеется). Ничего. Проверка связи.

ПЕТР хохочет. АЛЯ и ВАРЯ сели на матрас, молчат.

АЛЯ. Смех у него какой… Страшный, ага?

ВАРЯ. Манекены все так смеются. Будто нарочно. Будто им неохота, а они все равно смеются…

АЛЯ. Аж мурашки по коже пошли – такой смех…

ВАРЯ. Не говори. Манекеном и будем звать. Манекен и есть.

АЛЯ.Любка говорила – Эдиком его зовут.

ВАРЯ. Ка-ак?!

АЛЯ. Эдиком. Черте че. Только у нас в кочегарке в нашей Эдики не работали. Все, кто хочешь, были, а вот Эдиков – не было еще!

ВАРЯ.Она откуда знает?

АЛЯ. Ходила к нему мыться в кочегарку. Веселая такая, смеялась. Я ее вчера встретила как с работы шла. Она мне и рассказала. Говорила: "Нравится мне ваш новый истопник…"

ВАРЯ. Что ж ты мне не рассказала?

АЛЯ. Да я забыла.

ВАРЯ (помолчала). Вот сволочь. Любка твоя – проститутка.

АЛЯ. Чего это она моя? Она мне такая же моя, как и тебе – твоя.

ВАРЯ. Ведь баня вон стоит – сходи, вымойся. Двадцать копеек ей жалко, что ли? Зачем она к нему пошла?

АЛЯ.В кочегарке душ. Да и рядом, ходить далеко не надо…

Молчание.

ВАРЯ.Помолчи, грамотейка. Ты сама туда, бывало, не шастала?

АЛЯ. Осталось мне только…

ВАРЯ. А чего же? С тебя станется. Сейчас все больные психиатром.

АЛЯ.И я тоже?

ВАРЯ.И ты тоже. И ты, и Леня-Лида твой такой же был, такой же…

АЛЯ (тихо). Замолчи, сказала, сегодня. Или плохо станет.

ВАРЯ. Ну, ну. А то ты сама не знаешь. Тоже, надулась. (Вдруг хохочет во всю глотку, качается из стороны в сторону).

АЛЯ. Ты чего это? Чего? Ну? (Тоже смеется).

ВАРЯ. Ой, не могу! Не могу… Вспомнила… Вспомнила…

АЛЯ. Чего ты вспомнила?

ВАРЯ. Вспомнила, вспомнила…. Как ты объявление в газету давала – вспомнила… Ой, не могу, не могу, не могу…

АЛЯ (сердито). Давай, давай. Рассказала ей на свою голову… Чего ты ко мне пристала сегодня? Подковыривает… Вспомнила она… Вспомнила бабушка первую ночку…

ВАРЯ (умирает со смеху). Ой, не могу! Ну, надо же такое написать, а?

АЛЯ. Да тихо ты, сказала! Чего орешь? Вот ведь человек какой: сказала ей по секрету, просила молчать, а она всем растрепала, бессовестная, тряпочный телефон!

ВАРЯ (вытирает слезы). Нет, ну надо же, а? Пятьдесят рублей не пожалела, бухнула им туда, в ихний котел! Пятьдесят рублей! Ползарплаты! Ползарплаты считай что! И главное, написала: нужен человек, способный понять и способный на сострадание! Ведь это же надо такое придумать!

АЛЯ. Тихо ты, тихо, ну?!

ПЕТР что-то поет. ВАРЯ послушала его, склонив голову с крыши, снова смеется.

ВАРЯ. А чего тихо? Никто, что ли, не знает, как у тебя ящик от писем ломился, да? Придумала – сострадание!

АЛЯ.Не я придумала, а люди посоветовали. Люди сказали – так надо написать… Знаешь ведь, знаешь!

ВАРЯ. Какие это люди тебе посоветовали? Дураки какие-нибудь, которые с тобой в автобусе ездят?

АЛЯ. Тихо ты!

ВАРЯ. Что – тихо? Что – тихо? Что – тихо? Чего ты мне рот затыкаешь? Никто как будто не знает, как тебе начали писать, кто способный на сострадание? Все мужики стали думать, что ты в тюряге сидела, раз понимать тебя надо, да еще стали думать, что у тебя штук десять детей. Бессовестная! Так ведь и писали: ничего, мол, что вы в тюрьме сидели и что детей у вас много, я вас все равно, мол, заранее, мол, люблю!