Мандарин - [12]

Путь в Китай представлялся ему либо путем подвижничества, либо путем соблазна - одно из двух. Первое было столь же невозможно для него, сколь и второе, - но превосходная, хотя и скромно обставленная яхта - разве это не третий путь? Разумеется, пиршество, совершаемое в расстроенной голове, меньшее излишество, чем лукуллов пир, но все-таки, - и к тому же, после выхода в море немедленно начинают разбегаться глаза, - но если это закон природы, даже болезнь, вроде морской болезни, то остается только развести руками - как готовиться к тому, от чего никуда не деться? Все, что заманчиво, взаимозаменяемо, друг друга стоит, и обычный морской энтузиазм это такой же натуральный Китай, как и прославленная изнеженность тамошних мужчин и женщин. Расточители всех мастей обычно прекрасно понимают друг друга, легко приспосабливаются к обстоятельствам и в итоге сходятся во вкусах. По-видимому, дело только в том, чтобы начать. Н. дал команду отплыть, испытывая легкое смятение и рассчитывая прийти в себя, когда путешествие ему приестся, благо оно обещало быть долгим.

Погода благоприятствовала - для столь низких широт в это время года хороший знак! Вряд ли можно считать случайным, что сезонные ветры, дующие в Индийском океане, отнюдь не способствуют тому, чтобы европеец, направляющийся в Китай, прибыл туда в уравновешенном состоянии. Н., отлично понимавший, что он наверняка подвержен иссушающему воздействию встречного ветра и, следовательно, естественным образом слаб и несовершенен, был очень удивлен, когда выяснилось, вернее, ему сообщили, что в этом году сезон дождей рано начался и, соответственно, рано кончился, а это повлекло за собой другие региональные странности - прежде всего потому, что в порту ему на глаза попалась индийская газета, в которой было написано нечто иное, а главное, оттого, что, согласно теории, именно в конце сезона обычно и дуют встречные ветра. Впрочем, в Лондоне тоже давно нет туманов. Тем не менее, факт оставался фактом - море на протяжении всего путешествия оставалось спокойным, небо - ясным, а ветра вообще почти что не было.

Дорога была ему не в тягость. Его несколько разочаровало, что на палубу не падали летучие рыбы и другие экзотические создания, по описаниям путешественников, украшающие южные моря. Поймав себя на том, что уже не первый день с нетерпением ждет их появления, Н. со вздохом констатировал наверное, он все еще европеец, так что настоящая морская живность, свалившись на палубу, его разочарует, но его прогнозам и на этот раз не суждено было сбыться. На палубу никто не падал. Какие-то рыбы действительно выпрыгивали из воды, но разглядеть их было невозможно. Два или три раза рядом с яхтой начинала кружить акула. Она живописно рассекала плавником поверхность воды, но не подплывала слишком близко и быстро исчезала, так что ее появление не становилось настоящим зрелищем. Н. подолгу сидел под брезентовым пологом. Жара его не донимала, душно не было, он боролся с дремотой, но все равно она уносила несколько дневных часов. Зато потом он, неожиданно и абсолютно свежий, надвигал шляпу на глаза, чтобы защитить их от солнца, и тут же закрывал их, пересекая в мечтах линию горизонта. В такие минуты он думал об акулах, спрутах и носорогах.

Когда яхта обогнула наконец Индокитай и повернула на север, ему пришлось переставить кресло, ибо тень от полога больше не попадала на столь полюбившееся ему место. В этом, однако, был свой плюс. Теперь Н. усаживался отдыхать лицом к Китаю, что создавало полную иллюзию быстрого продвижения к цели, впрочем, несколько его пугавшего, и он не раз спрашивал себя, нужно ли ему что-нибудь еще. Может быть, движение по направлению к цели - это и есть идеал, если оно совершается быстро и искренне. Он пытался заставить себя смотреть на проблемы как на предметы, выстраивая их в ряд, чтобы ими можно было манипулировать или же маршировать вдоль, смотря по относительному размеру, то есть сообразуясь с величиной и значением, но в эти последние дни его рассуждения рушились, как карточный домик. Разумеется, он не решился бы оставить корабль. С другой стороны, как же без этого? - от полной ясности недалеко до беспомощности, так что его расмышления все время сворачивали в смутную китайскую сторону, оставаясь при этом по-европейски абстрактными. По-европейски, стало быть, наполовину. Впрочем, легко осуждать абстрактно.

Месяца через три яхта с Н. на борту прибыла в Шанхай, сопровождаемая все той же хорошей погодой. Н. уже стало казаться, что времена года застыли и перестали сменяться, по крайней мере вокруг него, перестали быть сезонами, превратившись в попутчиков вроде белой морской птицы, сопровождавшей яхту на протяжении большей части путешествия. В самом конце от нее было невозможно отделаться. Ему, пожалуй, даже захотелось разнообразия, скажем, небольшой, карманной бури, вроде той первой, страшной и безобидной, пережитой Робинзоном, ибо от неподвижных моря и неба и правда веяло обреченностью, а мысль о смерти все еще казалась ему невыносимой. Несчастную птицу пристрелили, но еще вопрос, стоило ли это делать. Одно из двух - либо на нее в конце концов перестали бы обращать внимание, либо она стала бы необходимой частью обихода. Теперь она вошла в историю мученицей идеи.