Манчары - [15]

— Сай! Пеструха, почему оста… — Бежавшая вдогонку лёгкой трусцой девочка заметила постороннего человека только в самой непосредственной близости. Увидев, она с испугу попятилась назад.

— Деточка, не бойся… Подойди поближе, — ласково сказал ей Манчары.

Но девочка, вместо того чтобы подойти, спряталась за толстую лиственницу. Глазки её сделались круглыми, ноздри вздулись. Она стала похожа на вспугнутого оленёнка, про которого недавно пела. Подумав об этом сходстве, Манчары тихо рассмеялся.

— Деточка, чего же ты испугалась? Я ведь ничего плохого не делаю. Подойди сюда. Как тебя зовут?

Из-за дерева никакого ответа не последовало.

— Ну тогда будь Оленёнком. Ведь у тебя и песенка есть «Оленёнок дорогой…». Ты хочешь быть Оленёнком?

Девочка опять не ответила. Из-за толстого ствола дерева на миг показались взбудораженные глаза. Манчары испугался, как бы девочка не убежала.

— Оленёнок, посмотри-ка, твоя Пеструха стоит. — Манчары согнул росший рядом тальник и набросил на рога коровы. — Ведь тебе хозяйка приказала не приходить без Пеструхи. Как же ты пойдёшь? Слышишь, Оленёнок?

За деревом зашуршало. Затем послышался робкий голосок:

— Я не Оленёнок…

— А кто же ты такая?

Девочка продолжала молчать.

— Разве у тебя нет имени?

— У меня есть имя… — быстро ответила девочка, словно боялась, что может лишиться своего имени.

— Как же зовут тебя?

— Сардана.

Манчары облегчённо вздохнул.

— У тебя, оказывается, есть имя, а ты его скрываешь. — Он принял обиженный вид. — Да ещё очень красивое имя: Сардана! Деточка, подойди ближе. Не бойся. Если мы будем так долго стоять, то хозяйка снова начнёт ругаться. Даже может и отлупить, да?

— Отлупит…

Девочка выглянула из-за дерева. Она оказалась очень хорошенькой, с кругленьким живым весёлым личиком. С толстенькими, выступающими вперёд губками. По всей видимости, в смелости и находчивости, в песнях и прибаутках она никому из своих сверстниц не уступает первенства. Заметно, что её ножки с самой весны, как только сошёл снег, не видали никакой обуви: все были в царапинах и ссадинах.

— Сардана, ты хочешь есть? Иди сядь на этот пенёк. — Манчары вынул из торбы лепёшки с маслом, куски отварного мяса и положил всё это на пень. — Что же ты стоишь? Иди, — сказал он и, присев на пенёк, начал есть сам.

Сардана сначала высунулась из-за дерева, и, наблюдая за Манчары и отскакивая назад при каждом его движении, всё же стала приближаться к нему. Подошла, осторожно присела на краешек пня и, настороженно посмотрев на незнакомого человека и на еду, взяла кусочек лепёшки, лежавшей поближе к ней, и сунула его в рот.

— Ешь, деточка. Ешь вот это мясо. — Манчары подвинул ближе к ней нарезанные кусочки варёного мяса.

Приятный вкус мяса, видимо, успокаивающе действовал на девочку. Она уже смелее заработала руками — брала мясо и ела.

— Вот попей этого напитка. А то трудно глотать. — Манчары протянул ей туесок.

Оба молча принялись есть.

Краем глаза Манчары стал наблюдать за девочкой. Совсем худенькая, тоненькая, как былинка. Но несмотря на это, все движения энергичные, ловкие. Гибкая, как белый тальник, растущий на опушках лесных угодий.

— Сардана, ты чья дочь?

— Аленчика… Мамы… — Девочка испуганно заморгала глазками.

— Твоя мама здесь, у Асхара?

— Нет… Она находится в Ымыйа. Батрачит у сына Асхара. — Подкрепившись, девочка заговорила охотнее: — Она весной приходила ко мне. Принесла несколько ложек масла.

— А отец?

— Не знаю… Говорят, он давно умер.

Девочка съёжилась в комок и сидела на пеньке, как птичка. Манчары хотелось подойти к ней и провести рукой по её волосам… Но он не сделал этого, сидел и не двигался. Боялся, что стоит только протянуть ему руку, как она тотчас же вскочит и убежит. О, как было бы хорошо завести свою семью и растить вот таких детей! Есть ли в этом солнечном мире большее счастье? При мысли о своей несчастной судьбе Манчары скорбно опустил голову. Видимо, он никогда не познает радости отцовства, не изведает трепетное чувство, которое овладевает человеком, когда он гладит по волосам кудрявую дочурку или сына… У него иная судьба: тюрьма, каторга, побег…

Девочка кончиками пальцев тихо коснулась рукава человека, молча сидевшего против неё:

— Не надо же…

Манчары вздрогнул, энергичным жестом ладони вытер свои глаза.

— Ешь, Сардана, не торопись, — заботливо сказал он, стараясь скрыть свою тоску и минутную слабость.

— Я наелась… Хозяйка проклянёт…

— Всё, что не доела, возьми с собой.

Девочка проворно собрала оставшиеся куски лепёшки с маслом, кусочки нарезанного мяса и всё это сунула себе за пазуху.

— Сардана, ты не будешь всё время ребёнком. Лет через пять-шесть ты уже станешь взрослым человеком. Думаешь ли ты о том, кем ты будешь, как ты будешь жить?

— Нет… Одна хозяйка знает…

— «Хозяйка»!.. — Манчары грустно улыбнулся. — Считают, что у батраков нет любящего сердца. Это ложь. Наоборот, батрак имеет сердце, умеющее любить сильнее других. Деточка, и к тебе тоже придёт пора любви. Какой-нибудь добрый молодец овладеет твоим сердцем. Говорят, что счастье слепое, и, может быть, ты выйдешь замуж за того парня. Об этом ты тоже не думаешь?

— Нет… — Девочка опустила глаза.