Мамочки мои… или Больничный Декамерон - [8]
Но свет не без добрых людей: раскрыли глаза. И подвели доказательную базу – в виде конкретных имен, «адресов и явок»…
– Да, но я не ловлю каждый взгляд! – уже без всякой улыбки ответила на хвастливую тираду Варя.
– Ну хорошо, а я ловлю! Этот взгляд может оказаться лучшим кадром в передаче! – парировал Алексеев.
Варя опустила голову, испугавшись, что сейчас заплачет. Но вместо этого решительно встала и сказала то, что меньше всего хотела сказать в этот момент:
– Знаешь, ты все-таки как-то определись со своими «лучшими кадрами». А потом позвони мне. Если захочешь…
Алексеев нахмурил густые, черные, несмотря на свою яркую рыжую масть, брови:
– А, по-моему, глупо ставить какие-то ультиматумы, Варя.
В его голосе явно просквозил холодок.
– А я вообще глупая. Ты ведь меня поэтому Барби зовешь? – дерзко вскинулась Варя. – Но я все же постараюсь, чтобы одной глупостью в моей жизни было меньше…
Варя встала, повернулась на каблучке ботфорта, как солдат из роты почетного караула, и, не оглядываясь, промаршировала до самого выхода из сквера…
– Легко быть гордой, когда одна. Когда не о ком больше переживать и заботиться, – горько сказала Варя, когда мамочки разнокалиберной стайкой возвращались из столовой в палату. Берестень шла замыкающей. Но по лицу ее было заметно, что она не упустила ни одного слова из рассказа Вари.
Оля Захарова спросила, любуясь грациозной, плывущей, как пава, Варей:
– Варя, а тебя так красиво ходить в школе стюардесс научили?
Варя засмеялась:
– Жизнь меня научила! – она взяла свою кружечку, которую несла в руках, и ловко водрузила на голову. Приподняла подол халатика и пошла, с гордо поднятой головой, ступая легко и плавно. – Представьте: по пацану на каждую руку, сумку через плечо, и каблуки, и глаз горит, и улыбка!
– Ты прямо королева, – засмеялась Оля и попробовала установить свою чашечку на макушку. Но чашечка скользила по волосам, не хотела становиться такой же фарфоровой короной, как у Вари…
– А чем мы не королевы, девчонки? Королевы! Королевы-матери!
Варя мельком оглянулась на бредущую последней несмеяну-Берестень и добавила:
– Просто не люблю, когда меня жалеют.
…Жалеть себя она не разрешала никому. Долгое время и повода для этого не было: длинноногая красавица, у которой от поклонников отбоя не было, к тому же умница, звезда курса с радужными профессиональными перспективами. Кому бы пришло в голову пожалеть Варю? Да ей многие просто откровенно завидовали, о какой такой жалости могла идти речь!..
Но наступил день… Тоже осенний, но уже совсем не золотой, а просто мокрый, серый и ветреный, когда Варя пришла к зданию телецентра и с нарочито отсутствующим видом стала смотреть на беспрестанно спускающихся и поднимающихся по лестнице молодых людей.
Пробегающий мимо симпатичный паренек, замотанный длинным шарфом, с сумкой через плечо, окинув взглядом стройную фигуру красавицы, спросил:
– Девушка, а вы не меня ждете?
– Нет, не вас, – рассеянно ответила Варя.
– Варь, не узнаешь, что ли? – все же не унимался парень, подойдя ближе и оттянув шарф с лица.
– А, привет, Никита! – как бы очнувшись, ответила Варя. Это был приятель Алексеева. Старательно изобразив – улыбкой и голосом – беззаботность, уточнила: – правда, не узнала. Ты Алексеева не видел?
На лице у парня отобразилась целая гамма чувств – от легкого недоумения до, пожалуй, мгновенно пришедшего в голову смутного решения…
– А, ты не знаешь… Понятно. Алексеев сейчас очень далеко – в Южной Америке. Собкором уехал в Рио. В смысле, де-Жанейро… Повезло парню – срочное назначение. У нас это называется «Вариант «Золушка»… Я смотрю, ему вообще по жизни везет: с работой повезло, с девушкой – тоже…
Дальше притворяться Варя не смогла и просто молча качала головой, не находя, что на все это сказать… И когда слезинка все-таки упала с ее накрашенных ресниц, Никита понял, что перехватить романтическую инициативу у отсутствующего Алексеева, пожалуй, не удастся. По крайней мере, не сейчас: девчонка всерьез расстроилась. Он поправил свою сумку на плече и произнес:
– Но телефон у него прежний, – и зачем-то добавил, – хотя со спортом у него, кажется, все кончено.
– Вот так он исчез из моей жизни. Но кое-кто… уже заменил его… Только я еще не знала, кто именно… – подвела итог Варя.
– А ты ему не дозвонилась? – уточнила Оля.
Варя покачала головой:
– Звонила. Много раз. Телефон в ответ говорил по-английски: абонент недоступен. «Ну, недоступен, так недоступен», – решила я…
– И сдалась? – подала голос молоденькая Лазарева.
Варя посмотрела на нее и ничего не ответила. «Сдалась…»
Военно-спортивная терминология тут не очень подходила, потому что «сдалась» – это проиграла. А Варя себя никогда не считала проигравшей. Как раз – наоборот!
Табло в салоне давным-давно зажглось, объявляя о скорой посадке, но Костя, пренебрегая правилами, снова заявился в Варин отсек.
– Варя… А вы, правда, придете на матч?
Варя кивнула:
– Да, скорее всего, приду. Сядьте на свое место, из-за ваших прогулок по салону у меня могут быть проблемы.
Костя с показной готовностью повернулся, чтобы уйти, и все же спросил:
– А потом мы с вами погуляем по городу?
В книгу «Ангел в темноте» вошли новые работы Юлии Лешко «Ангел в темноте», «Доброе утро, Елена», «Ветка» и уже полюбившиеся читателю повести «Рифмуется с любовью», «Дитя, сестра моя…».В основе этих произведений – реальные события и люди. Каждая судьба таит в себе уникальный сюжет. И каждая – драматична…
Наверное, эту книгу, попадись она в руки суровому критику, никак не назовешь «венком сонетов». Ну, хорошо, пусть так, но финал каждой истории (…и не только моей!) – это всегда начало новой. И мысль, которая завершает предыдущую новеллу, негромко, как будто шепотом подсказывает первую строчку следующей. Очень часто эта мысль проста, не похожа на афоризм, не тянет даже на сентенцию…Чем проще фраза, тем яснее смысл.И вообще: поэзия не всегда заключается в рифмованных строчках. А в нашей абсолютно прозаической жизни поэзия прячется в самых неожиданных местах.
Рассказы в предлагаемом вниманию читателя сборнике освещают весьма актуальную сегодня тему межкультурной коммуникации в самых разных её аспектах: от особенностей любовно-романтических отношений между представителями различных культур до личных впечатлений автора от зарубежных встреч и поездок. А поскольку большинство текстов написано во время многочисленных и иногда весьма продолжительных перелётов автора, сборник так и называется «Полёт фантазии, фантазии в полёте».
Побывав в горах однажды, вы или безнадёжно заболеете ими, или навсегда останетесь к ним равнодушны. После первого знакомства с ними у автора появились симптомы горного синдрома, которые быстро развились и надолго закрепились. В итоге эмоции, пережитые в горах Испании, Греции, Швеции, России, и мысли, возникшие после походов, легли на бумагу, а чуть позже стали частью этого сборника очерков.
Спасение духовности в человеке и обществе, сохранение нравственной памяти народа, без которой не может быть национального и просто человеческого достоинства, — главная идея романа уральской писательницы.
Перед вами грустная, а порой, даже ужасающая история воспоминаний автора о реалиях белоруской армии, в которой ему «посчастливилось» побывать. Сюжет представлен в виде коротких, отрывистых заметок, охватывающих год службы в рядах вооружённых сил Республики Беларусь. Драма о переживаниях, раздумьях и злоключениях человека, оказавшегося в агрессивно-экстремальной среде.
Эта повесть или рассказ, или монолог — называйте, как хотите — не из тех, что дружелюбна к читателю. Она не отворит мягко ворота, окунув вас в пучины некой истории. Она, скорее, грубо толкнет вас в озеро и будет наблюдать, как вы плещетесь в попытках спастись. Перед глазами — пузырьки воздуха, что вы выдыхаете, принимая в легкие все новые и новые порции воды, увлекающей на дно…
Футуристические рассказы. «Безголосые» — оцифровка сознания. «Showmylife» — симулятор жизни. «Рубашка» — будущее одежды. «Красное внутри» — половой каннибализм. «Кабульский отель» — трехдневное путешествие непутевого фотографа в Кабул.