Мамин интеллект: Как рождение детей делает нас умнее - [44]

Храбрость Геллимор столь же типична, как и примечательна. Как и в истории Оливии Моралес, как в эксперименте с лабораторными крысами-матерями, преодолевающими преграду, несмотря на электрический ток, здесь идет речь не только о путешествии и воссоединении, но и о победе над страхом. На самых ранних стадиях формирования связи мать – ребенок, эта способность, как и многие другие, развивающиеся в трансформированном материнском мозгу, появляется, по всей вероятности, не только за счет опыта, но и при участии гормонов. Как обычно, ярче всего это демонстрируют опыты с грызунами.

Опасливые по природе, крысы, в целом, предпочитают жаться по стенам и прятаться в темных углах, но не выходить на открытые пространства, где их может поймать лиса или ястреб. Но крысы-матери, все без исключения – кормилицы семьи, вынуждены мыслить нестандартно, чтобы обеспечить себя и выводок едой. Эта обязанность заставляет их исследовать новые территории и уходить далеко от дома. После появления потомства у крыс проявляется характерное бесстрашие. При определенных условиях эта перемена может трансформироваться в смекалку: если животное больше рискует (в разумных пределах), это повышает шанс ее детенышей на выживание.

Для проверки этой гипотезы Крейг Кинсли и Келли Ламберт, исследователи из Вирджинии, поместили три группы самок крыс – бездетных, беременных и недавно родивших, кормящих матерей – в центре круглого вольера, чтобы измерить, как долго они будут пребывать в столь некомфортном положении. Бездетные зверьки оставались на открытом пространстве лишь около пяти секунд, прежде чем переместиться ближе к стенам, беременные задерживались дольше, но кормящие самки ставили рекорды – в среднем они выдерживали до ста секунд. Кроме того, беременные и кормящие крысы гораздо реже замирали от страха и исследовали территорию, выражаясь общими словами, более уверенно. Они чаще поднимались на задние лапы, чтобы разглядеть окрестности, и чаще перебирались через маленькие препятствия, размещенные у них на пути. «Когда я занялась карьерой, я испытывала то же самое, – смеется Ламберт. – Ты как бы говоришь: "Какого черта? Я просто сделаю это!"»

В поисках объяснения, какие изменения в мозгу крыс делают их столь смелыми, Кинсли и Ламберт провели еще один эксперимент. Они подвергли группу грызунов интенсивному стрессу – заключили их в прозрачной плексигласовой трубе в ярко освещенном помещении, после чего умертвили животных и препарировали их мозг. Исследуя области мозга, ответственные за чувство страха, в том числе амигдалу и части гиппокампа, Кинсли и Ламберт искали белок, известный как c-fos, – он вырабатывается, когда клетки мозга активны. Здесь и обнаружилось очевидное различие между матерями и бездетными самками. Центры страха у рожавших крыс были гораздо менее задействованы.

Хотя об этом переходе от опасливости к отваге еще многое предстоит узнать, вероятно, главными факторами изменения являются два гормона материнства, непосредственно влияющие на мозг. Окситоцин, о котором подробно рассказывалось в главе 6, может смягчать напряжение, в то время как еще один гормон, пролактин, подавляет тревогу и страх.

Пролактин, известный как «гормон материнства», назван так благодаря роли, которую он играет в лактации. Его уровень повышается при беременности и впоследствии возрастает при каждом прикладывании младенца к груди. Стимуляция посылает в материнский гипоталамус и гипофиз сигнал «Так держать, детка!». У кормящих женщин уровень пролактина в крови может превышать норму в восемь раз. Между тем этот гормон также влияет на мозг, потому что, как и окситоцин, является нейротрансмиттером. «Пролактин меня просто завораживает, – говорит Инга Ньюманн, нейробиолог из Регенсбургского университета (Германия), принимавшая участие в немногочисленных исследованиях воздействия пролактина на человека. – В крови он управляет выработкой молока, а в мозге определяет поведение, делая животных храбрее, вплоть до готовности рисковать жизнью».

Пролактин открыл в 1930-х ученый Оскар Риддл, обнаруживший, что после инъекции этого гормона голубям, птицы стремились сидеть на яйцах и не хотели покидать кладку. Позже другие специалисты поняли, что пролактин, по всей видимости, также делает голубей смелее. Высокий уровень гормона отслеживался у птиц, демонстрировавших особенно отважное родительское поведение. При приближении хищника к гнезду мать, или отец, или же обе птицы пытаются обмануть агрессора: припадают к земле, притворяясь ранеными, как если бы у них было подбито крыло, чтобы увести хищника за собой, дальше от кладки.

В экспериментах с крысами пролактин также творит чудеса. При введении гормона в мозг бездетных самок, крысы, подобно бесстрашным матерям в опытах Кинсли и Ламберт, охотно исследовали ярко освещенные части лабиринта. Влияние пролактина на естественную пугливость девственных крыс в течение беременности играет особенно важную роль: природный страх неизведанного у грызунов обычно распространяется и на детенышей. Как упоминалось выше, реакция самки, не вынашивавшей крысят и не получившей достаточно времени для адаптации к малышам, непредсказуема: она с равной вероятностью предпримет попытку съесть их или закопать, хотя может и защищать. Но после беременности страх исчезает, самка превращается из потенциальной пожирательницы в добросердечную матрону. Более того, единожды пережив такую гормональную перестройку и вырастив первый помет, крыса еще долгое время сохраняет способность быстро, по-матерински реагировать на чужое потомство. Этот феномен, известный как «материнская память», отслеживается и у приматов и явно свидетельствует о долговременных изменениях, происходящих в мозгу.